Не знаю, то ли крайняя командировка на нас всех так отразилась, то ли еще что, но мы стали как заговоренные. А главное, поперла какая-то военная удача. Ранений нет, стрелять лично я стал еще лучше. С рациями теперь вообще красота.
– Передай мне «семидесятку», я на этом эсэсовце автограф оставлю, – с недавних пор из «винчестера» я делаю мало выстрелов, но зато каких. «Винчестер» приятно скользнул в руку. Патроны внутри, патроны я для него снаряжаю теперь сам. Все, от капсюля до навески пороха и придания формы пуле, все делаю сам. И «винт» меня за это благодарит.
Колпачок с прицела повис на коротком шнурке, и глаз зацепился за картинку. Двенадцатикратная оптика на такой дистанции просто мечта. Видимость сто процентов. Я не вижу только цвет глаз стрелка, остальное хоть картину пиши. Вижу расцветку камуфляжа на рукавах, маску с прорезью для глаз. Палец выбирает короткий ход спускового крючка и замирает на мгновение. Спуск настроен на усилие в полтора килограмма, очень легкий. В этот момент цель как будто что-то почувствовала. Ствол винтовки противника медленно доворачивается в мою сторону и… Ничего он сделать не успел, как и многие до него.
– Второй, снимите с него позже винтовку. Только там оптика под замену.
– Девятый, если бы сам не видел, никогда бы не поверил. Прямо через прицел, – Митрохин искренне радовался.
– Так снизу вверх другого варианта не было. Слишком укрыт был, винтовка руки и каска. Не в железку же стрелять.
– Хочу так же научиться, – вздохнул Митрохин.
– Хочешь – научишься. Я же не с рождения так стреляю.
А вообще – да. Стрелок из меня получился приличный. А главное, научился наблюдать. Вот и сейчас ребята шмонают «приманку», в трех сотнях метров от меня, а ни хрена вокруг себя не видят.
– Второй, внимательно. Десять метров от «приманки», двор видишь. Кто там шарится?
– Никого не вижу. – Митрохин внимательно обводит прицелом «выхлопа» место, на которое я указал.
– Кто там из наших? – спросил я.
– Да вроде Восьмой полез, – не очень уверенно произнес Митрохин. Мы, когда воссоединились с группой и начали снова тренироваться, взяли себе числительные позывные. Восьмерка у Кости Иванова. Четвертый – Саня Зимин. Второй у Митрохина. Трешка – Дед. Седьмой – Вано. Пятый у Семы, ну а я – Девятка. Первый, я думаю и так понятно, у кого.
– Дай мне рацию, – Второй вытянул левую руку с рацией ко мне. Она у него под рукой лежала.
– Восьмой! – я сделал вызов.
– В канале, – получил бодрый ответ.
– Замри, – бросил я и положил рацию рядом. Взглянув в прицел, опять шепнул Андрею: – Теперь видишь? – Там действительно нарисовались двое.