— Вероника Светлакова сказала, что сама тебя задирала, ну или как вы там сейчас выражаетесь?
— Вероника Светлакова так сказала?
— Да, — мама включает кран и выдавливает на мочалку средство для мытья посуды. — Она извинилась перед директором, сказала, что погорячилась. Я правда так и не поняла в чём, но… тебя за срыв урока никто не винит.
— А что насчёт русской литературы? — недоверчиво хмурюсь.
Мама выключает воду, упирается ладонями в край стола позади себя и смотрит с немного печальной улыбкой:
— Лиза. В школе все прекрасно понимают, как тебе нелегко. Побег посереди урока на фоне стресса — не самое страшное из всего, что может быть. Главное — твоё здоровье. Вернуться в школу вот так сразу — уже подвиг. Ты моя смелая девочка…
— Не начинай, умоляю, — протягиваю, закатывая глаза, и направляюсь к выходу из кухни. — Чувствую себя щенком упавшим в канализацию. Спасибо за ужин.
— Лиза?
— Что?
— Всё ведь хорошо, правда?
— Да, — отвечаю не сразу. — Мне ты можешь доверять.
«До тех пор пока я сама себе доверяю.»
— Я знаю, что случилось с твоим рюкзаком, — Полина уже в кровати, закуталась в одеяло, так что только нос торчит и провожает каждое моё движение телячьими глазёнками.
— Ну и пофиг на него, — плюхаюсь на свою кровать и смотрю на прикроватный ночник с плафоном в виде пышного бутона розы так долго, пока перед глазами белые пятна не появляются.
— Думаешь, одноклассники развлекаются? — голос Полины звучит приглушённо.
Пожимаю плечами:
— Может быть.
— Это не они.
Перевожу на неё хмурый взгляд, но молчу.
— Это игра, — добавляет Полина, и голос становится ещё тише. — Её начало. Никто из твоих одноклассников, как и ты понятия не имеет, кто стоит за всеми издевательствами. Со мной было так же. Считай это приветствием.
— Почти все, ты хотела сказать, — отвечаю ядовито. — Светлакова точно в курсе.
— Не факт. Она может быть обычной пешкой.
— Светлакова? Не смеши меня, — плюхаюсь на подушку и складываю руки на животе.
— Тебе уже прислали вторую открытку?
Поворачиваю к Полине голову и пристально смотрю в выглядывающие из-под одеяла глаза:
— Тебе тоже такие присылали?
— Их всем присылали. Всем «пташкам».
— И сколько их было? «Пташек» этих.
— О, в твоём голосе нет сарказма? Теперь сечёшь, что это не шутка, да? — Полина садится, подбирая под себя ноги, и набрасывает одеяло на спину.
— Если не собираешься выложить всё, — говорю строго, — лучше вообще молчи.
— Я не могу выложить тебе всё. Говорила ведь уже почему! А секреты я хранить умею, сама знаешь.
Знаю. Полина не из тех, кто трепаться любит. Доказано.
— Тогда точно ничего не говори. Ещё больше запутываешь.