— Здесь занято, — повторяет, будто я глухая, да ещё тупая в придачу.
— Но в классе больше нет свободных мест.
— И что? — уголок губ приподнимается в ухмылке. — Мне тебе стул уступить? Или на колени ко мне сядешь?
За спиной слышится смех.
— Нет, — прочищаю горло, чувствуя себя неловко. — Рядом… рядом ведь есть ещё один стул.
Брови Макса заинтригованно выгибаются:
— Рядом со мной сесть хочешь?
— Больше негде.
Взгляд зелёных глаз, под которыми ясно виднеются два тёмных пятна, опускается на мою грудь, затем на живот и губы Яроцкого язвительно кривятся:
— Лос-Анджелес? Мне нравится.
— Подвинься. Я сяду. Пожалуйста. — Одноклассники уже активировались и вовсю обсуждают исход нашего с Максом разговора. Вот же-ж…
— И как там? — смотрит на рисунок на моём свитшоте.
— Не знаю. Не была.
— М-м-м… — кивает самому себе видимо, — кто-то облажался поставив на Лос-Анджелес.
— Вы ставили на меня? — хмурюсь. — Хотя, стой. Не отвечай. Просто дай мне сесть, пока звонка не было.
— Садись, — глаза лукаво блестят. — Именно это от тебя и требуется, Лиза.
Делаю шаг и вновь замираю.
Что это? Продолжение ночного разговора, да?..
— Это не честно, — шиплю приглушённо, поглядывая на не спускающих с нас глаз одноклассников.
— Ты всё ещё не ответила, — задирает голову, потому как я стою сзади, и широко улыбается, демонстрируя ямочки на щеках, которые раньше мне так нравились. — Сказал же: дам тебе второй шанс. Ты же не спрятала Чачу в рюкзак, чтобы он снова смог помешать нам?
Девчонки за соседней партой хихикают, а я чувствую, как кровь уже вовсю приливает к лицу.
— Вот это старьё!
— На какой свалке она это уродство откопала?
— Позорище…
Бросаю рюкзак на соседний стул и не свожу с Яроцкого решительного взгляда.
— Это ничего не значит, понял? — опускаюсь на единственное в классе свободное место. — Я не играю в твои игры.
А вот этот смех не мог не привлечь моё внимание. Вероника Светлакова даже смеётся как-то по-особенному — так, что все вокруг замолкают. Вижу, как пристально смотрит и нарушает повисшую в классе тишину слабыми аплодисментами. А все остальные, как примитивное стадо подхватывают её и сами не понимают, чему хлопают в ладоши.
— Всем доброго утра! — голос Лысого проносится по классу, как гром средь ясного неба. — А теперь все замолчали и сели на свои места! Отсутствующие?
— Нет отсутствующих, — отвечает староста Зайцева с первой парты.
— Ну и отличненько, — Николай Генрихович хлопает закрытым журналом по столу, берёт мел и принимается выводить на доске какие-то примеры, пока я вжимаю шею в плечи и понятия не имею, как эти примеры решаются. Надомное обучение длилось не долго, и буду честна — навёрстывать нужно очень многое.