– Что с Наилем? – спросил он, чтобы подавить нарастающую тревогу.
– Наиль по-прежнему на своем боевом посту. А вот Максим, благодарение вашей милости, заполучил свою легкую смерть. Умер во сне от шока при взрыве. Так что образовалась вакансия. Не хотите ли своего подельника туда определить? Я просто не знаю, что с ним делать? Как вы могли связаться с таким люмпеном?
– Он не люмпен. Он бывший командир танка и мой помощник по особым поручениям.
– Не смешите людей! Вы сами теперь мой помощник по особым поручениям.
– Оставьте его в живых! Он совершенно безвредный человек.
– Как и бесполезный…
Шарпей, подскочивший к ним в коридоре, услужливо распахнул железную дверь подземной камеры-казармы. Артамоныч спустил ноги с койки Максима, с трудом поднялся навстречу начальству, отводя руки за спину.
– Осужденный Пупышев! – привычно представился он Гербарию.
– Ну, я же говорил! – усмехнулся Герман Бариевич. – У него рефлекс сработал.
– Артамоныч, не проспался?! – Еремеев хлопнул его по плечу и попытался изобразить беспечную улыбку. – Экспедиция за золотом Колчака переносится на следующее лето.
– Ну и что прикажете с ним делать?! – неведомо кого спросил Герман Бариевич. – Вы с сельским хозяйством хоть как-то знакомы?
– А то! – воспрянул Артамоныч. – Я же в деревне родился.
– У нас тут ферма по разведению нутрий. Нужен разнорабочий – кормить, клетки чистить…
– Делов-то!
– Жить при ферме будете. Безотлучно.
– Это вроде как расконвоированный?
– Именно так! Расконвоированный! – подхватил точное словцо Гербарий. – Все отлучки в город только с ведома Олега Орестовича и под его личную ответственность.
– Есть! Понял. Вопрос можно? Олег Орестыч, вы тоже здесь остаетесь?
– Да. Буду работать в этой фирме.
– Эх, кому ферма, кому фирма! А ребята наши как же?
– Высвищу из Севастополя. Отпуск кончился.
– А яхта?
– Перегонят сюда. По железной дороге.
Герман Бариевич распорядился определить нового разнорабочего на жилье при ферме и открыл дверь в операционную. Дух захватывало от великолепия медицинской техники, инструментария, оборудования.
– Раздевайтесь до пояса!
Два ассистента готовили операционный стол, отгороженный от «предбанника» толстым стеклом. Стягивая рубаху, Еремеев поглядывал на их спорые бесшумные действия с недобрым предчувствием. Что-то они больно суетятся для такого простого дела, как поставить клеймо.
– И крест снимите!
Перекрестившись, Еремеев снял цепочку. Его отношения с Богом были по-мужски сдержанны. Капитан милиции старался не заискивать перед ним, не падал пред иконами на колени, не целовал икон. Всевышний был для него всемогущим и очень справедливым начальством, которое в отличие от земного никогда не теряло из виду своего подчиненного, а главное, с Ним в любой момент можно было выйти на связь без «вертушек», секретарей, адъютантов и прочих препон. Он и крест-то носил как разновидность некой мини-рации, и сейчас, оставшись без него, почувствовал себя неуютно и беззащитно.