Но каждая из этих латинских букв была и римской цифрой, обозначавшей соответствующие числа: М – 1000, L – 50. Их общая сумма составляла 2051. Странное, ничего не говорящее число… Может быть, это дата какого-то события, предреченного Евангелием в XXI веке?
И все-таки надо вернуться в наше грешное время. Итак, примем за аксиому, что крестик-модулятор, отмеченный цифрой «II» – это навершие главки апостола Иоанна. Тогда цифра «I» будет обозначать главку Луки, «III» и «IV» соответствовать Марку и Матфею. Остается только установить, кого из своих приближенных помощников Гербарий числит Лукой, Иоанном, Марком и Матфеем.
Остается…
Еремеев расплатился с ювелиром и аккуратно уложил крестики в кармашек бумажника.
В яхт-клуб он прикатил за два часа до «выхода в море».
Ветер шумел всю неделю. Москва меняла атмосферу, как змея шкуру. Прогулка под парусом обещала быть лихой. «Одним галсом можно до бухты Радости долететь», – подумал Еремеев, глядя, как свежий норд-вест полощет кроны облетающих берез.
К величайшему его удивлению, на яхте никого не оказалось. Дверь в салон была заперта на ключ. Он открыл в надежде найти записку на столе, но нигде никаких записок не нашел, а стол и диваны были завалены коробками с разнообразной снедью и пластиковыми бутылками. В гнезде для телевизора стоял радиотелефон. Это постарался Леонкавалло. Но куда же подевались Тимофеев с Артамонычем? Неужели подались в Хотьково?
Ну, конечно же, сегодня День танкиста, поехали отмечать, а, значит, жбанить. А «яйцо Беранже» с собой увезли? Скорее всего. Вот черти!..
Еремеев перерыл все рундучки и шхеры, но ничего не обнаружил. Тут пришла Ленка-майорша с Дельфом и все отчасти прояснилось. Леонкавалло увез друзей в Засенежье.
– Зачем! – вырвалось у Еремеева.
– Так вы же велели им срочно приехать!
– Я?!
– Ну, так сказали… Они собрались и на белом «мерседесе» к вам поехали.
– Ладно. Займемся пока делом.
Еремеев проверил дизель, пополнил соляром расходный бак, закрепил по штормовому вещи в каюте и салоне, поддел под куртку толстый свитер. С тревогой посмотрел на небо. Погода портилась, ветер свежел. По глади водохранилища гуляли барашки… Как бы вообще не запретили выход.
В салоне запиликал радиотелефон. «Хорошо бы его оставили после совещания», – подумал Еремеев, снимая трубку.
– Олег Орестович? – голос Гербария был торжественно взволнован. – Встречайте нас на Дмитровке у поворота к Долгопрудному. Четыре черных «мерседеса». Покажите дорогу.
– Есть.
Он велел Лене отвезти Дельфа в Москву на Большую Черкизовскую, отдал ей ключи от квартиры и подбросил к станции электропоезда.