Ах, простите. Не смерти, конечно же. Стирание из памяти компьютера и смерть — разные вещи.
— Слышал, — так же шёпотом отвечает Магнус. Подушечки пальцев прекращают вырисовывать узоры на обнажённой спине Алека.
— А что? — почти выдавливает эти слова, напополам с горечью и желчью. — Может, мне тоже примкнуть к ним? Учеба закончена, вся жизнь впереди, а Карателям не выбирают пару до тридцати. Отличные перспективы.
— Вкупе со всеобщей ненавистью и обязанностями по уничтожению нарушителей.
— Таких, как мы?
В глазах Магнуса плещется отчаяние. Наверное, и у него в голове возникала картина, как Йен и Микки, их близкие люди, лучшие друзья, ожесточаются, а в один из ничем не выделяющихся серых будней обнаруживают бункер. Обнаруживают их.
Пустят ли они лазеры в ход сразу или для начала постараются разобраться?
Магнус и Алек переглядываются и переплетают пальцы. Уже не просто жест, а обещание никогда не оставлять друг друга.
— Слова только мешают понимать друг друга…
Лайтвуд приподнимает бровь:
— Что?
— Более лживой фразы я не слышал.
— Просто изначально в неё закладывался совсем другой смысл…
* * *
— Люблю. Люблю, Александр, слышишь? И никогда не переставал.
Алек упивается близостью Магнуса и этими словами. Алек упивается тишиной на поляне. Временной пока-ещё-тишиной.
Где-то далеко от них, слишком далеко, чтобы услышать, несколько пар тяжёлых ботинок приминают траву.
* * *
Он на носочках проскальзывает в дом и убирает звук с замка прежде, чем закрыть дверь. Но понимает, что все его усилия оказались напрасными, когда разворачивается и встречается взглядом с гневными искрами в потемневших глазах Главного Карателя.
«Добрый вечер, отец».
«Алек, наконец-то ты спустился! — сообщение приходит не от Роберта. От матери, суетящейся на кухне. — Весь день просидел в своей комнате… Всю программу решил выучить за несколько часов?»
Отец всё ещё продолжает молчать, только кивает в сторону, откуда доносятся скворчащие звуки и запах еды. Алек непонимающе моргает, разглядывает отца, но всё же проходит на кухню.
Мама и папа добровольно в одной комнате? Это что-то новенькое.
«Ужин на столе, сын».
Алек кивает маме и делает два шага к столу. На столешнице действительно стоит тарелка с горячим мясом, но рядом с ней лежит листок и ручка. Зачем им старинные способы ведения записей?
Алек снова бросает взгляд за спину, а потом берёт в руки бумагу. Берёт только для того, чтобы в следующее мгновение выронить её.
«Час назад нас оповестили о том, что в город со стороны нежилых домов вошёл юноша. Он разговаривал сам с собой».