– Это все ты? – спросила она тихо. – Цитадель?
Я кивнул.
– По какой-то причине?
– Да.
Короткая пауза.
– Итак, – сказала она наконец, – значит, это не такое уж благородное спасение в духе Микки Нозавы, как мне показалось? Ты и без того был на взводе.
Я улыбнулся, слегка заторможенный от эндорфинов.
– Зови это судьбой.
– Ну ладно. Микки Судьба, звучит неплохо, – она по-совиному нахмурилась в глубину стакана, который, как и бутылка, уже какое-то время был пуст. – Надо сказать, нравишься ты мне, Микки. Сама не пойму почему, пальцем бы показать не смогла. Но все-таки. Нравишься.
– И ты мне.
Она покачала пальцем – наверное, тем самым, которым не могла показать на мои достоинства.
– У нас не. Про. Секс. Понимаешь?
– Понимаю. Ты что, не видела, какого размера у меня дырка в ребрах? – я сонно покачал головой. – Конечно, видела. Спектрохимический чип зрения, да?
Она благодушно кивнула.
– Ты правда из семьи Отрекшихся?
Кислая мина.
– Да. «Из» тут ключевое слово.
– Они тобой не очень гордятся? – я показал на ее волосы. – Я думал, это считается большим шагом на пути к Загрузке. Если размышлять логически…
– Ага, логически. Мы говорим о религии. В Отрекшихся не больше смысла, чем в Бородатых, если начистоту.
– Значит, они не дружат с техникой?
– Мнения разделились, – сказала она с наигранной деликатностью. – Радикальные стремящиеся не в восторге: им не нравится все, что крепко привязывает искусственные системы к физическому бытию. Крыло ждущих просто хочет жить в мире со всеми. Говорят, как ты подметил, что любой виртуальный интерфейс – шаг на пути. Они не надеются, что Загрузка случится при их жизни; мы все лишь прислужники процесса.
– И из которых твои родители?
Сильви снова поерзала на кресле-лежаке, нахмурилась и еще раз подвинула Ядвигу.
– Были умеренными ждунами, в этой вере я и росла. Но в последние пару десятков лет, из-за Бородатых и всего антиперерожденческого движения, многие умеренные перекинулись в радикальнейших стремов. Мать, наверное, тоже склонилась к этому. Она всегда была набожной, – Сильви пожала плечами. – На самом деле не представляю. Много лет не бывала дома.
– Вот как, а?
– Да, вот так. А смысл. Все, что им от меня надо, – женить на каком-нибудь приличном местном, – она фыркнула от смеха. – Как будто есть какие-то шансы, пока я с этой штукой.
Я слегка приподнялся, квелый от наркотиков.
– С какой штукой?
– Этой, – она дернула себя за прядь волос. – Этой херней.
Волосы в руке тихо затрещали, пытаясь вырваться, словно тысячи змеек. Под спутанной черно-серебряной массой незаметно двигались толстые кабели, как мышцы под кожей.