Реакция Виктории ее удивила. Та вдруг потупилась, покраснела и сидела, как провинившаяся школьница перед учителем.
— Честно говоря, я думала только о том, как бы убедить полицию заняться этим делом и объяснить им важность того звонка. — Она сидела, опустив голову, и теребила руками салфетку.
«Жалкое зрелище», — вдруг раздраженно подумала Женя, глядя на взрослую тетку, мать двоих детей, невразумительно лепечущую оправдания с потерянным видом. Несущую какую-то несусветную чушь. Но тут же себя одернула: что-то она стала в последнее время слишком сурова и нетерпима к окружающим. Женщина недавно мужа потеряла, а она?
— Ну, а если сейчас подумать? — подчеркнуто мягко спросила Женя.
— Не знаю даже, — неуверенно протянула Вика. — Ведь я даже не знала о том, что у Олега были неприятности. Он вел себя как всегда. И после того, как я рассказала ему о том звонке, совсем не встревожился или виду не подал. Не знаю. — Она покачала головой и, вдруг закрыв лицо руками, разрыдалась. По-настоящему, шумно, со всхлипами и подвыванием.
Женька смотрела на нее, не зная, на что решиться. Наконец встала, обошла стол и, присев рядом с Викой, обняла ее за плечи и принялась тихонько укачивать, нашептывая на ухо всякие утешительные глупости.
Постепенно Вика успокоилась, высморкалась в салфетку и посмотрела на Женьку с виноватым видом. «Видимо, такой взгляд вообще был для нее очень характерен», — решила про себя Женя.
— Извините меня, пожалуйста, наверное, напряжение накопилось, — попробовала улыбнуться Виктория. — Одной плакать странно, при детях нельзя, родителей расстраивать не хочется. Вот при вас я разревелась.
— Ничего. При мне можно, — подбодрила ее ответной улыбкой Женька.
— Тук-тук! Можно к вам? — заглядывая в кабинет своего давнего знакомца майора Петра Леонидовича Суровцева, спросила Женька.
— А, Евгения, заходи, — приветливо махнул рукой майор, и Женя в очередной раз поразилась такой перемене. Еще пару месяцев назад Суровцев встречал ее дежурным вопросом «Ну, что ты за человек, Потапова?», который задавался неизменно недовольным тоном.
— А чего это, Петр Леонидович, вы мне так радуетесь? — устраиваясь возле майорского стола, подозрительно спросила Женька.
— Да ничего. Да и не радуюсь я вовсе, — принялся суетливо оправдываться майор, словно совесть его была нечиста. — Так просто поприветствовал.
— М-м. А я думала, это вы от жалости вдруг так подобрели, — сурово глядя на майора, проговорила Женька.
— Вот еще выдумала! С чего это мне тебя жалеть, — фыркнул недовольно майор, но глазки его при этом косили куда-то в сторону.