— Какое утро? — не поддаваясь Васиному веселью, по-прежнему хмуро спросила Женька.
— Да в воскресенье, когда меня домой за майором послали. Мы его с женой еле-еле подняли, а уж когда его начальство увидело, а точнее, унюхало… — Тут уж у Васи даже голова от смеха затряслась.
Тут Женя вспомнила свой день рождения, погрузку майора в такси и представила себе утро воскресенья, когда Вася Курочкин с Татьяной пытались поднять его с постели.
— И что начальство? — заботливо спросила она все еще веселящегося Васю.
— А начальство, когда пресса и другое, еще более высокое начальство уехали, взяло майора под служебный арест и сказало, что, коли он не может пить как нормальный человек, будет сидеть на работе до тех пор, пока убийство не раскроет, а еду и одежду ему жена на службу пусть носит. А полковник каждое утро майора к себе вызывает на предмет перегара и прочих запрещенных допингов. И спит теперь майор на раскладушке в кабинете. А сейчас по делу уехал. Вот, — закончил свой рассказ Вася с видом полнейшего довольства.
— Знаешь, я бы на твоем месте не очень веселилась, — не одобрила Васиного настроя Женя. — Впереди Новый год, Рождество, Старый Новый год, неизвестно, в каком виде тебя могут застать в праздники. Как бы майору не пришло в голову тебя под служебный арест взять? Смеется тот, кто смеется последним, — ехидно добавила Женя и уже в дверях заметила: — А последним смеется всегда начальство, — и вышла из отделения.
Надо будет завтра майору чего-нибудь вкусненького приготовить и даже к себе на ужин пригласить, все-таки в его бедственном положении есть доля и ее вины. Размышляла Женя, рассеянно руля к своему дому и продумывая питательное и вкусное меню для майора. Про лаборантку Ангелину и Олега Кайданова она уже забыла.
Найдя себе местечко возле тротуара, Женька прихватила с пассажирского сиденья сумку и, втягивая голову в плечи, чтобы холодные капли редкого, едва начавшегося дождя не затекали за шиворот, вылезла из машины. И тут ее сразу же схватили чьи-то грубые, сильные руки.
Вторая темная высокая фигура шагнула ей навстречу с тротуара.
— Сумку забери, — коротко сквозь зубы распорядился тот тип, что стоял у Женьки за спиной, держа ее за предплечья.
Второй, брюнет с длинным мясистым носом и глубоко посаженными глазами, выхватил у Женьки сумку, и они потащили ее к появившейся откуда-то грязно-черной машине.
— Вы что, с ума сошли? — не очень громко и как-то жалобно пискнула Женька. Потом встряхнулась и, заставив себя собраться, прокричала громко, зло, полным, как она надеялась, грозной силы голосом: — А ну отпусти, сволочь, а то пожалеешь!