Бог испепеляющего солнца (Кавахара) - страница 112
— Это салат Кобб10, жареная тыква, паштет из лосося, тортилья-роллы, багетные сэндвичи, лимонный пирог…
— Э-это я вижу, но… почему мне? И почему так много?
Харуюки собрал всё мужество в кулак и посмотрел в лицо не перестававшей изумляться Черноснежки. Как правило он не решался смотреть ей в глаза, поэтому только сейчас смог разглядеть, что лицо под тёмными волосами кажется бледнее, чем обычно, а веки — наоборот, чуть краснее. Она словно плакала, пока мылась в ванной.
И сразу после возвращения из неограниченного поля, и во время завершающей части поездки, и даже перед школой, где они расстались, Черноснежка вела себя практически как обычно. Но такого просто не могло быть. Дуэльный аватар — воплощение бёрст линкера, созданное из шрамов его души. Даже “девяточница”, одна из сильнейших игроков Ускоренного Мира, не могла остаться равнодушной к тому, что её аватар попал в смертоносную западню.
— Я подумал, еда… поможет тебе взбодриться, — ответил Харуюки, глядя ей в глаза.
— Что?..
— Просто ты обычно почти ничего не ешь, семпай… Я хочу, чтобы хотя бы сегодня нормальный ужин поднял тебе настроение…
Даже это уточнение не сразу стёрло недоумение с лица Черноснежки.
Вдруг оно приняло такое выражение, словно ей одновременно захотелось и заплакать, и засмеяться. В быстро моргающих глазах появились слёзы.
— Да уж… от тебя ничего не спрячешь. Фуко тоже без конца спрашивала, в порядке ли я, прежде чем отпустила…
— Ну… разумеется. У тебя мысли на лице написаны, семпай.
— М-м-м… — вдруг надулась она. — Кто бы говорил.
Черноснежка ещё раз улыбнулась. Харуюки продолжал смотреть ей в глаза.
Тихо гудел кондиционер, сквозь шумозащитные окна еле пробивалось пение цикад. Он даже не успел заметить, когда начало вечереть. Черноснежка стояла спиной к окну, и на фоне заката красота её бледного лица захватывала дух.
Только спустя несколько секунд Харуюки взял себя в руки и виновато поклонился:
— Я… извиняюсь, что пришёл так внезапно. У нас ведь сегодня ещё собрание Легиона, так что поешь, что захочешь — не обязательно всё. А я, наверное, пойду.
Хотя Харуюки и умудрился выговорить свою речь без запинки, его ладони взмокли от пота. Напоследок ещё раз глянув на Черноснежку, он затолкал пустые термопакеты в карманы штанов и повернулся к выходу.
Однако стоило лишь Харуюки сделать шаг в направлении двери, как его внезапно настиг лёгкий сладкий аромат, а мгновение спустя сзади быстро прижалось стройное, мягкое тело.
Белоснежные руки крепко обняли застывшего в оцепенении Харуюки. Рядом с правым ухом послышался тихий шёпот: