— У нас еще будет много возможностей поговорить с вами, миледи…
И Кэтрин решилась. Прикрывшись веером, она ловко выхватила из-за корсажа документ и сунула его в руки епископа:
— Да, конечно, милорд, только взгляните на этот документ. Это, конечно, копия, но если что-то случится со мной или с королевой, Его Величество от верных людей получит оригинал…
Епископ отступил за чьи-то спины. Кэтрин старалась не смотреть, ее било, словно в лихорадке, и только многолетняя привычка не выдавать истинных чувств позволила держать себя в руках. Она что-то рассеянно отвечала на приветствия, приветствовала сама, прижимала пальцы к вискам, жалуясь на мигрень и страдальчески улыбаясь.
И вдруг снова как шипение аспида рядом с ухом:
— Чего вы хотите взамен, миледи?
Она чуть кивнула:
— Это уже другой разговор, милорд.
Они отошли к окну. Странная пара, никогда раньше Кэтрин с Гардинером не беседовали наедине, они друг друга просто ненавидели, но сейчас обоим не до того.
— Вы забудете и постараетесь, чтобы забыли все остальные все, что сказала Анна Эскью. Ведь в беспамятстве многое можно произнести такого, чего не было, не так ли, милорд?
— Оригинал? — он протянул руку.
— О, я не ношу с собой опасные документы. Вы получите оригинал тогда, когда я пойму, что все миновало.
— Почему я должен верить?
— А что вам остается? К тому же копия не одна, да и еще документы есть…
По тому, как стиснул зубы Гардинер, Кэтрин поняла, что попала в точку, у епископа немало грешков против короля. Эх, знать бы о них…
— У королевы?
— Королевы? Ее Величество ни к чему впутывать в такие дела, у нее достаточно забот с недугами короля.
Но он не сдавался:
— Вашу Анну Эскью сожгут на костре как еретичку!
Кэтрин с трудом сдержалась, чтобы не влепить ему оплеуху со всего размаха, но она прекрасно понимала, что этим разрушит все, чего уже добилась, потому как можно спокойней пожала плечами:
— Анна мечтала о костре во славу своей веры, а меня больше интересует королева и я сама. Не трогайте никого вокруг Ее Величества. Поторопитесь, милорд.
Дольше разговаривать не имело смысла, свое дело она сделала, оставалось только ждать, потому Кэтрин отошла от Гардинера, даже не взглянув на него.
Королева подозвала к себе любимую фрейлину:
— Что случилось, Кэтрин, на тебе лица нет.
— Я потом расскажу Ваше Величество, только умоляю, не ввязывайтесь сегодня ни в какие споры. Ни в какие, слышите, особенно с епископом Гардинером.
— О чем вы с ним шептались?
— Это была попытка спасти нас с вами, Ваше Величество. Если она удалась, я вам расскажу, а если нет…