Интересно, он мысли читает или просто очень опытный целитель?
— Еще вопросы есть? Прекрасно. Если появятся, обращайтесь, пожалуйста, сразу ко мне, не пытайтесь самостоятельно делать выводы. А то я затрудняюсь вот так с ходу определить, кто меня больше поражает своими нездоровыми фантазиями — будущие матери или будущие отцы, — Сердце Земли философски хмыкнул и откланялся.
Опомнившись, я осторожно присел на край ложа рядом с Тией, чувствуя растерянность и смятение и пытаясь осознать сказанное целителем. Как-то все очень быстро случилось. То есть это, конечно, хорошо с точки зрения Вираты и всеобщего будущего, но… Ржа меня побери, она сама еще почти ребенок! Да, умная, серьезная, но ребенок же!
Я костяшками пальцев бережно очертил овал лица лежащей женщины и вздрогнул от громкого выразительного покашливания на два голоса.
— Я прекрасно понимаю ваши чувства, сиятельный господин, но сейчас немного не до них, — ворчливо заметил Виго.
— Полагаю, мое присутствие здесь не является жизненно необходимым, вопрос проходит по вашему ведомству, дорогой друг, — сообщил Даор. — Но прежде чем оставить вас, я бы хотел получить ответ на небольшой вопрос. Вот эта эпистола была адресована богоравному Ламилималу Аха Авидиве? И он ее прочитал? — наблюдательный Алый Хлыст ладонью указал на лежащую на столе дощечку. Ответ он понял по моему лицу, устало смежил веки и помассировал двумя пальцами переносицу. — Вы меня разочаровываете, господин Стьёль, — вздохнул он негромко и проникновенно. — Рано я обрадовался, что Тия оказалась в руках серьезного, разумного человека.
— Я так понимаю, он согласился? — вставил Виго. — Ты, друг мой, в силу специфики своей работы не учитываешь менталитет, — наставительно обратился он к Алому Хлысту. — Я все же не верю, что наш сиятельный господин настолько вспыльчив и совершил подобный шаг совсем уж без причины или из обиды за вот этого бедолагу, — мужчина кивнул на по-прежнему лежащую на столе голову. — Честно говоря, я даже опасаюсь предполагать, что именно сделал наш претский сосед, если умудрился настолько вывести принца Стьёля из себя, что тот не просто дал в морду в порыве чувств, но написал вызов.
«Он оскорбил мою жену и меня. Целенаправленно», — ответил я и дословно передал слова шаха.
Сейчас, когда беспокойство за здоровье и жизнь Тии отступило и я мог спокойно оценить произошедшее, последнее утверждение стало очевидным. Ламилимал провоцировал меня совершенно сознательно и поставил в такое положение, что иначе поступить я не мог.
— Очень странно, — тихо, хмуро проговорил Виго. — Друг мой Даор, мне категорически не нравится происходящее. Ты несправедлив к господину Стьёлю, он действительно не мог бы поступить иначе. Шах не мог не понимать, что тем самым вынуждает собеседника вступиться за свою честь и честь женщины. Даже со стороны претца это была бы адекватная реакция на подобные высказывания, ведь речь шла не о какой-то наложнице, а о законной жене. Что уж говорить об альмирце! А наш правитель все же мужчина и воин, стерпеть подобное оскорбление он бы совершенно точно не сумел. Да и не стоило этого делать. В общем, с этой… эпистолой, как ты говоришь, все более-менее ясно. Гораздо важнее мотивы поступка шаха, и вот они мне как раз не нравятся. Нам только что продемонстрировали пренебрежение на государственном уровне. Это пока еще не война, но отчетливое, резкое охлаждение отношений. Ламилимал может сколько угодно быть взбалмошным избалованным юнцом, но он отнюдь не дурак — и если он совершил подобный шаг, то большей частью осознает его последствия. Как ни тяжело это признавать, но я совершенно не понимаю, зачем Прете вот так обострять отношения с нами, очень многим такое невыгодно. Я неплохо знаю их политический расклад, и заинтересованных в прямом противостоянии сил в нем крайне немного. Нужно сегодня же поговорить с претским послом, он умный человек и тонкий политик, уж во всяком случае можно будет понять, насколько поступок шаха одобрен его окружением.