Парторг наклонился ближе к директору и, с прищуром глядя ему в глаза, сказал:
– А вот за это уже нас, Пётр Николаевич, по головке не погладят! И почётной грамоты не присвоят, ой не присвоят, и памятным значком не наградят. От нас другого ждут…
– Да знаю я, чего от нас ждут, Егор! Нам-то что делать?
Парторг долго смотрел в окно злым взглядом, только что зубами не скрежетал, потом тихо сказал:
– Я прощупаю почву, Пётр Николаевич, ты прав, дело это непростое. Я прощупаю почву, но завтра с утра. Пётр Николаевич, а может, нам того… попа позвать?
– Иди ты, – невесело отмахнулся директор. – Попа, скажешь тоже… А ещё партийным человеком себя называет… – Директор на минуту задумался. – А я откуда знаю? Может, нужно попа.
Вот такая история, появился на советском хуторе вампир. Хотите верьте, хотите нет. Не какие-то там неясные слухи, не бабье враньё, не пьяные мужицкие видения, а самый настоящий, чин чинарём: ходит по ночам, пьёт кровь. Кто он такой, этот вампир, откуда взялся? Стали мужики думать. Когда он начал ходить? Да после того, как Фролова похоронили; вот Фролов и ходит – больше некому. Да он сам сказал тогда на ферме: так, мол, и так, я Василий Фролов. До него четыре месяца никого не хоронили. А последней перед ним была старушка Бондаревых. Так это ж какая старушка была! Она от советской власти иконы прятала и Богу молилась. Не может она ходить по ночам, к тому же она женского полу. И до Фроловских похорон точно ничего такого в деревне не было. Драка по пьянке, болезнь или травма – это пожалуйста, но чтоб кровь сосать – это извините, товарищи, даже не думал никто. Значит, Фролов. Он, кстати, и при жизни был какой-то не того…
Пошли мужики на кладбище, разрыли могилу. А оттуда такой вонью понесло, что быстро всё обратно закопали. Но труп там точно был трупом – ничего живого там не было, и ходить по ночам он не мог. Поставили всё, как было. А тут ещё участковый приехал на мотоцикле, который он всё-таки починил. И сказал, что могилы без разрешения раскапывать нельзя, и если кого на кладбище увидит, – пусть пеняют на себя.
Следующая ночь прошла спокойно, и страх как-то слегка отодвинулся. Днём приехал поп. Он приехал из Багаевки, где был храм. Ходил на кладбище, кропил святой водой. Ходил от дома к дому и кропил, кропил, кропил, бормоча себе что-то под нос. Молился, наверное. И с ним какой-то пожилой мужик, тоже из Багаевки, с бородой. Мужик был без рясы, в обычных штанах и рубахе. Помогал попу и подпевал ему. Парторг так и сказал – подпевала. Вот они ходили, но, представьте, ни партийная, ни советская, ни исполнительная власть в лице участкового никак им не препятствовала.