Вот однажды стало ему совсем плохо. Печень отказала, человек весь распух, ноги особенно. Кожа у него пожелтела, и называется такое дело – водянка. Забрала его скорая помощь, и уже понятно было, что он умирает.
Умер он в больнице в Багаевке, но поскольку прописан был тут, на хуторе, решили его похоронить на нашем кладбище. С этого всё и началось. Да… А звали его Фролов Василий Петрович.
Похороны были скромные. Близкой родни никакой, а далёкая, может, и была, но её никто не знал. Общественные похороны, дескать, закончил свой жизненный путь советский человек – Фролов Василий Петрович, участник войны, ветеран труда, светлая ему память, и ну его на хрен. Венок от партийной организации, венок от профкома и венок от дирекции совхоза. Все три довольно куцые. Больше никаких цветов на могиле не было. Пора горячая – июль месяц. А особой любви к нему односельчане не испытывали. И я не помню, чтобы кто-то по нему сильно плакал. Закопали, поставили тумбу из фанеры со звездой. Парторг сказал речь, ну… не особенно длинную: наш товарищ всю жизнь прожил тут, на хуторе, работал в совхозе… Надо бы ещё поп****ть хоть минуты три, но сказать же совершенно нечего. И не только потому, что парторг наш далеко не Демосфен. Но правда… жизнь прошла, а сказать вроде и нечего. Невыразительная какая-то, неяркая, как заретушированная, одинокая жизнь. Да… пользовался уважением товарищей. Вовремя на ум пришло. Прям хорошо прозвучало. Уважением товарищей… Каких, б****, товарищей? Толяна, что ли, соседа? Ну пользовался. Толян смотрел через штакетник, вздыхал и выпить не приглашал. Картавый, который главный от университетских, притащился вроде с какой-то бабой. Дёрнулся даже выступать, но увидев, что никто этого не ждёт, потоптался только на месте. Ну хорошо. Помолчали, вздохнули с облегчением и пошли по своим делам, а дел в совхозе, да ещё в это время, невпроворот.
Хутор наш Усьман очень красивый. В него ведёт дорога вдоль лесополосы, а там на деревьях жерделы, и как раз к июлю они поспевают. Осыпаются с деревьев и лежат на земле. И если ты пешком возвращаешься на хутор с шоссейной дороги, можно насобирать спелых красных жердел, сладких, как мёд, и есть их на ходу, но делать это надо осторожно, поскольку от большого количества жердел бывает понос… Когда лесополоса заканчивается, дорога поворачивает влево. И ты оказываешься на бугре. Внизу перед тобой с правой стороны ферма, а прямо – река и мост. И дальше дорога от моста, но оттуда уже до хутора недалеко.
Ферма довольно большая, она имеет форму круга, разбитого на сектора. По периметру идёт загородка и кормушки – ясли. Коровы как раз через загородку просовывают головы и едят из кормушек. А корм – зелёную массу из кукурузы – сбрасывают с прицепа вилами скотники, пока трактор тащит этот прицеп вдоль загородки. В центре же этого большого круга – ещё круг, небольшой, и там стоят автодоилки, и доярки доят коров. А ещё там вагончик, в котором ночью отдыхают скотники, дежурные по ферме. И рядом с вагончиком беседка. Под потолком этой беседки по вечерам и ночью горит яркая лампа. Поскольку ферма стоит на бугре, лампу эту видно даже с шоссейной дороги, идущей из Ростова-на-Дону на Багаевку, Семикаракоры и дальше на Волгодонск.