Бывший демон ел медленно, сдерживая себя – наверняка, голод мучил его не меньше нашего, но он сдерживал себя, помня, что поддаваясь человеческим желаниям, становится чуть более человеком, чем раньше. Мне было не по себе от мысли, как опасно сейчас находиться рядом с этим существом, но жалость возобладала, и я пододвинула к нему еще одну тарелку, сердито приговаривая: «Не вздумай отказаться!».
В окно, покрытое давней копотью, ударилось какое-то ночное существо, и я услышала, как старик-хозяин кричит служанке: «Акка, отчего ты не затворила ставни, дура набитая?! Нечисть нынче разбушевалась!». Вспомнив, как Хорвек говорил о том, что ослабленные колдовством люди для горных духов и нелюдей – славная добыча, я вздрогнула, и подумала, что уж точно носа не высуну на улицу до самого утра. Однако толстая Акка была не из пугливых, и, даже не подумав спорить, вышла за дверь, прихватив фонарь. Где-то неподалеку тонко и тоскливо выли твари с пустоши, а в трубе что-то шуршало, тщетно пытаясь пробраться внутрь. Никогда еще мне не доводилось бывать в столь диких местах – мы с дядюшкой Абсаломом старались держаться ближе к оживленным трактам – и я подивилась, как достает храбрости у старика держать здесь постоялый двор.
-Наверняка тут полно разбойников! – громко прошептал Харль, одновременно с тем жуя и икая от жадности.
Я мысленно согласилась с ним и невольно погладила кошелек, благодаря богов за то, что мы ночуем не под открытым небом у костра.
-Судари мои, - закряхтел хозяин, подошедший к нашему столу. – Время позднее, а в наших краях не принято встречать полночь на ногах. Сами слышите, как разошлось нынче бесово племя!.. Добрым людям лучше не слышать, как хохочет и воет треклятая нечисть – от того, говорят, случаются всякие хвори. Ложитесь-ка спать, Акка уже пошла за одеялами, а тюфяков с чистой соломой вон в том углу хватает…
Постоялец в зеленом кафтане, заслышав эти слова, отрывисто пожелал нам доброй ночи, и первым последовал совету хозяина, заняв место чуть поодаль, у стены. Старуха с оханьями и стонами поднялась со своего места, и мы с Харлем, сдвинув ее кресло в сторону, расположились аккурат перед очагом, посчитав что уж за свои-то деньги имеем право на лучшее место в доме. Хоть вина за ужином мы выпили совсем немного, но усталость брала свое: мальчишка заснул, казалось, еще до того, как его голова коснулась тюфяка. Хорвек же, встав из-за стола, замер на мгновение, словно сомневаясь, как именно поступить.
-Уж если ты надумаешь нас удавить ночью, то какая разница, будем ли мы дрыхнуть вповалку или же в разных углах? – преувеличенно сварливо прошептала я, подвигаясь так, чтобы ему хватило места лечь рядом со мной.