Его рассказ был подтвержден возгласами разбойников, в которых за напускной бравадой слышалась тревога: хоть они и привыкли к здешним диким краям, однако обострившееся чутье верно подсказало им, что нынешние страшные чудеса предвещают наступление темных времен.
-Таммельн – порченое проклятое место, - громко произнес кто-то из грабителей, и слова эти вызвали ропот одобрения. – Правитель города сошел с ума, а король, отдавший за него свою дочку, никак тоже разума лишился. Слабые господа – слабая власть!.. А там, где нет человеческих законов – устанавливаются нечистые порядки, и скоро границы между пустошами и людскими землями никто не различит…
-Вот и посмотрим, чем будут жить эти края после зимы, - сказал на это мастер Глаас. – Долгими зимними ночами чего только не случается… Повозки готовы? С рассветом отправляемся в путь, нас заждались жены!.. Торок, накрывай столы, что стоишь, как пень? Или не желаешь с нами попрощаться по-доброму?..
Хоть от страха я боялась глаза поднять на старого разбойника, однако не упустила ни одного слова из того, что он говорил. Услышав про мертвое воронье, я вздрогнула, и Хорвек легонько сжал мои ледяные пальцы – разбойникам не стоило знать, что сегодняшнее колдовство было делом моих рук, а наблюдательности и подозрительности у одного только мастера Глааса хватило бы на десяток людей попроще. Из его речей я уяснила, что в эти края грабители приходят издалека, чтобы пытать счастья на окраинах Лаэгрии. Пустошь надежно скрывала их от королевского гнева, а с наступлением холодов разбойники возвращались в родные дома, где, должно быть, местный люд и не подозревал, что живет бок-о-бок с душегубами. «Наверняка говорят всем, что подались на заработки, - невольно размышляла я, припоминая, что и в Олораке встречала парней, пропивающих всю зиму напролет монеты с чужеземной чеканкой. - Ох, хоть бы рассвет наступил поскорее, чтоб их и след простыл вместе с награбленным добром! Без денег нам придется туго, однако Хорвек и сам раздобыл их нечестным путем… Ворованное добро всегда проклято – переходит из рук в руки быстрее, чем ветер носит сухие листья!»
Однако следующие слова господина Глааса заставили мое сердце замереть:
-Этих ребят, пожалуй, прихватим с собой – продадим на рынке в Ликандрике, - сказал он, махнув рукой в нашу сторону. – Невелика прибыль, но и в пути от них убытка немного, к голоду они привычны – вон какие тощие!..
-П-п-родать? Нас? – проблеял Харль, от очередного потрясения обретший дар речи, в отличие от меня, напрочь его утратившей. – Да разве ж мы скот какой?