Как и предсказывал купец-самозванец, весть о том, что от пленников можно избавиться, да еще и со значительной выгодой, обрадовала остальных разбойников. По тому, как дружно они смеялись, потирали руки и поздравляли друг друга с внезапной прибылью, можно было судить, насколько силен был в них страх перед таинственным проклятием, приманившим оборотней. Только по лицу Глааса время от времени пробегала тень, остальные же, хоть и не могли не понимать, что сделка эта свершилась отнюдь не случайно, радовались от души: продать таких дрянных пленников, как мы, казалось им чрезвычайной удачей, пусть даже от покупателя за версту несло вонью преисподней.
Ничего не понимавший Харль метался между разбойниками, жалобно заглядывая им в глаза. Многие отводили взгляд – болтливый мальчишка пришелся по душе бродягам, ценившим долгие ночные россказни у костра. Я же, изобразив схожую растерянность, приникла к Хорвеку, неподвижно сидевшему около своей повозки-тюрьмы, и украдкой пыталась провернуть ключ, чтобы освободить его от оков – хоть и не знала, поможет ли это нам хоть сколько-нибудь.
-Этот толстый мерзавец послан сюда ведьмой, - шептала я Хорвеку, который внешне казался безучастным. – Он выкупил нас у разбойников! При нем псы-оборотни, только и ждут, чтобы перегрызть всем глотки! Да и сам он наверняка оборотень…
-Нет, - вдруг промолвил Хорвек, хотя до сей поры мне казалось, что он вовсе меня не слышит. – Он не оборотень.
-Ты знаешь его?
-Когда-то мы встречались, - коротко ответил бывший демон, как это с ним бывало, когда он не желал откровенничать.
-Сколько же у негодной ведьмы приспешников!.. - бормотала я, сопя от напряжения. – Целая армия, один другого гаже, и все по нашу душу…
Тут ключ наконец-то провернулся, и мне показалось, что звяканье это непременно услышат все вокруг – но звук этот был оглушительным только в моем воображении; разбойники продолжали веселиться и делить скорую прибыль. На нас никто не обращал внимания – уж больно хотелось всем побыстрее избавиться от нашего досадного присутствия.
Харля, как он ни вздыхал и как не хныкал, пинком отправили ко мне, приговаривая, что рабам положено держаться вместе. Затем мастер Глаас указал на тех, кого решил взять в свидетели торговой сделки, и крикнул, чтобы мы поднимались. На мгновение его взгляд задержался на мне, и я чуть заметно кивнула, безмолвно сообщая, что сумела воспользоваться ключом.
Господин Мобрин ожидал нас, сидя за столом и довольно улыбаясь. День сегодня выдался солнечным, хоть от реки и тянуло прохладой, и лицо толстяка лоснилось все сильнее. Мне подумалось, что не так уж спокойно у него на душе, как он хочет показать. Завидев Хорвека, он неуловимо изменился, словно увиденное поражало его, вызывало отвращение и любопытство одновременно, но эти чувства блекли перед самым главным, заставлявшим глаза Мобрина лихорадочно блестеть: то было нескрываемое торжество.