Глаас, казалось, полностью сосредоточившийся на подсчете монет, нахмурился, услышав начало этой странной речи, но продолжил пересыпать золото в кошель. «Меня это более не касается, - говорил весь его равнодушный вид. – Начинайте ваши нечистые игры, а мое дело – забрать причитающиеся мне деньги и унести побыстрее ноги!». Но я знала, что старый разбойник не так уж корыстолюбив, и в глубине души не желал этого золота – что, впрочем, ничего не меняло.
-Дай-ка я рассмотрю тебя как следует, раб, - продолжал Мобрин, словно забывшись и не обращая внимания ни на кого, кроме Хорвека, замершего перед ним. – Что за отрепья, что за грязь… Наверняка ты вшивее бродячего пса. Но смотришь слишком дерзко! Или ты не понял еще, что я стал твоим хозяином?
Бывший демон слушал его, слегка наклоняя голову из стороны в сторону, как будто пытаясь уловить смысл слов Мобрина, и выглядело это откровенной насмешкой.
-Ты слышишь меня?! – вскричал толстяк, выходя из себя. – Не изображай, будто ничего не понимаешь! Ты мой! Я твой хозяин! На колени передо мной, ничтожество!
В ярости он вскочил из-за стола и встал перед Хорвеком, одежда которого немедленно стала казаться еще более грязной и изорванной в сравнении с шелковым узорчатым нарядом толстяка. Мы с Харлем испуганно отпрянули, но до нас Мобрину не было дело – его занимал только Хорвек, все так же прямо и спокойно глядевший на него.
-На колени передо мной! – все громче вопил купец-самозванец, побагровев до сизого оттенка. – Ты раб, презренный червь, грязь в сравнении со мной, и я теперь распоряжаюсь твоей жизнью!
-Да, - тихо ответил Хорвек. – Все меняется. И, быть может, изменится снова.
-Что? – не веря своим ушам переспросил толстяк, захлебываясь от злости. – Ты смеешь говорить со мной, как с равным? Ты ослеп или оглох? Я твой господин, ты принадлежишь мне целиком и полностью, слышишь?
-Полагаю, что это не так, - возразил Хорвек со слабой, но нескрываемой улыбкой на губах. – Убить ты меня не можешь. Ведь ты и сам раб, повинующийся чужим приказам. Мы, предатели, всегда так заканчиваем.
Слова эти, бывшие, по всей видимости, правдивыми, оказали на господина Мобрина сильнейшее воздействие: он издал яростный звериный визг, а затем ударил Хорвека невесть откуда взявшимся в его руках коротким хлыстом.
-Ты поклонишься мне! – визжал он, замахиваясь снова и снова. – Над тобой сегодня моя власть!
Брызнула кровь – должно быть, хлыст рассек Хорвеку лицо, но тот не издал ни звука, лишь пошатнулся. Разбойники невозмутимо пересчитывали золото, повернувшись к нам спинами, а Харль от ужаса упал на землю, уткнувшись носом мне в колени – бедняга решил, что Мобрин собирается обойтись подобным образом и с нами, когда ему наскучит первый раб.