— Чем? — Губы темного тронула презрительная усмешка — первая эмоция за пару минут.
Эллан ясно выразил отношение к тому, что ему кто-то может угрожать. Сейчас он выглядел как истинный навсей: гордый, самоуверенный, знающий себе цену. Превосходство читалось в каждом жесте, позе, повороте головы.
А красивый у Эллана профиль! Преувеливает, нет лорду Марону пятидесяти. Силен, гибок, без намека на седину. У такого о возрасте не спрашивают: оскорбление. Напрасно Эллан на себя наговаривает, он тоже воин. Я помнила уверенные быстрые движения в поединке с Твейном.
— Эллан, зачем? — Со вздохом повторила вопрос.
А внутри все вопило: «Отчего вы так холодны?»
— Что — зачем, миледи?
Он издевается?!
— Нет. Соблюдаю правила игры.
Как прикажете это понимать?
Путем логических размышлений пришла к выводу: Эллан обиделся на обвинение в притворстве и корысти. И после такого женщины — сложные существа? Да я с темными лишний раз вздохнуть боюсь! Не так посмотришь, не то скажешь — и все, наказание неминуемо.
— Дышите уж! — рассмеялся Эллан, вновь став прежним. — Только на честь не покушайтесь.
Последняя фраза прозвучала жестко, как удар бича.
Заморгала, уставившись на лорда.
Честь? Когда я успела оскорбить лорда Марона как мужчину.
Эллан подошел, двигаясь плавно, как хищник, с такой же внутренней мощью, и, ухватив за руку, резко поднял на ноги. Не удержав равновесия, ткнулась ему в грудь и ухватила за плечи.
Пальцы Эллана скользнули по затылку, заставив замереть.
По позвоночнику пробежали мурашки.
Ладони на плечах лорда дрогнули и робко погладили. Зачем, сама не знаю.
Лорд больше не держал, но я сама не желала отстраняться. Стояла и с замиранием сердца ждала новых прикосновений.
Тепло мужской кожи обжигало. Ладони намертво замерли на шершавой ткани пиджака, а потом вновь пришли в движение. Живот ныл в ожидании; пальцы против воли рассудка поглаживали ворот рубашки лорда. Тот не двигался и улыбался. Чем больше приподнимались кончики его губ, тем гуще краснела.
Нужно остановиться, Дария, иначе он подумает… он поймет…
— Значит, леди согласна на… — прошептал Эллан, почти касаясь шеи.
Испуганно не дала лорду договорить, предчувствуя окончание фразы. Я боялась его. Или самой себя? Иначе отчего так взволновали его объятия, — когда только успел? — голос, биение собственного сердца?
— Вы маму помочь найти обещали, —затараторила я, старательно избегая смотреть на Эллана. —Вдруг от нее что-то осталось: дух, могила.
Говорить, говорить и еще раз говорить! Иначе Эллан задаст неудобный вопрос, и мне не удастся отмолчаться. Допустим, я знаю ответ, только каковы последствия? Знаю уже, чем кончается «долго и счастливо» у темных, не желаю вновь пережить боль одиночества.