Таким образом, грех — это крайность, пребывание на крайних полюсах шкалы состояния или свойства.
Грех тянет человека в нижеестественное состояние порабощения воли и всего строя душевной жизни.
Добродетель — сверхъестественное состояние свободы от греха. Бесстрастие — это не умерщвление страстной силы души, а ее направленность от худшего к лучшему, от рабства греху к свободе.
Знаем ли мы себя?
Добродетели в борьбе со страстью — это отречение от своей самости, своего «эго». Отвергнисъ себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною, — сказал Христос (Мф. 16, 24).
Если самолюбие и эгоизм считаются в секулярном сознании естественными для падшего человека, то человеку, вставшему на путь духовной жизни, в самом начале этого пути заповедано «отвергнуться от себя», не себе угождать (Рим. 15, 1), не своего искать (Флп. 2, 21).
Самоотречение проявляется прежде всего как послушание, подчинение своей воли воле Божией.
Святитель Феофан Затворник говорил: «Где ищут волюшки во всем, там ищут расширения эгоизма и иссякновения любви… Когда эгоизм вселится в сердце, то в нем расположится целое полчище страстей. Сам он поражает правду и любовь, требующих самоотвержения, а страсти, им порождаемые, изгоняют все другие добродетели» [3, с. 57].
«В страстях плотского характера, — писал С.М. Зарин, — человек свою естественную потребность сознательно и свободно обращает в повод и источник самоуслаждения, самоугождения, простирая ее до полного извращения и преобладания над прочими сторонами своей природы, то есть руководится началом грубого эгоизма, извращенного самолюбия» [2, с. 266].
«Самоотвержение есть только отрицательное условие покаянного подвига… оно необходимо проявляется и во внутреннем настроении, и во внешней деятельности как положительное и всеобъемлющее начало любви» [2, с. 559].
Соответственно этому истинно христианское воздержание от телесной страсти совершается ради любви ко Господу, в целях освящения своего тела как храма Святого Духа, для приобщения к Царству Небесному [ср.: 2, с. 266].
Как все страсти связаны друг с другом, так и добродетели одна от другой зависят.
Три обета делают человека свободным, писал Павел Евдокимов: «Бедность освобождает от власти материи — это крещенское пересоздание в новую тварь; целомудрие освобождает от власти плоти — это мистический брак агапэ; послушание освобождает от служения идолу собственного “я” — это божественное усыновление Отцу» [1, с. 122].
Иго Мое благо, и бремя Мое легко, — говорил Христос (Мф. 11,30).
Жизнь по воле Божией, в предстоянии пред Его лицем, пребывание в любви с Ним и ближними — что может быть слаще?