Почему-то кажется, что есть в этой характеристике что- то пренебрежительное, начальственное, хотя именно так, наверно, пишутся все характеристики? Так или иначе, документ этот вместе с другими был представлен руководству военной разведки в Приморье — возможно, во Владивосток, а может быть, и в штаб корпуса в Хабаровске, точно это неизвестно. Вероятно, это произошло одновременно с прибытием туда Ощепкова. Сахалин резидент оставил под предлогом лечения жены и необходимости закупки новых кинокартин
[187]. Тем более что картины, и не только, действительно были нужны. Вопрос один — на что их покупать?
С требованиями относительно материального содержания и возмещения расходов командование с Василием Сергеевичем согласилось, но не полностью. Между ними были заключены «условия» разведывательной деятельности — своеобразный контракт, в соответствии с которым глава резидентуры № 13, то есть японской, получил регистрационный номер 1/1043 в Разведывательном управлении Красной армии[188]. Псевдоним «Д. Д.» Ощепкову, видимо, сохранили, добавив еще и цифровое обозначение[189], а вот денежное содержание нового резидента срезали на четверть относительно того, которое он получал на Сахалине. Разведчики, никогда не бывавшие в Японии, решили, очевидно, что жизнь там дешевле, чем в Александровске, и, одобрив размер денежного довольствия Ощепкова в 300 иен в месяц, предложили покрывать возникающие расходы из средств, заработанных самостоятельно, с помощью кинопрокатного дела. При этом кинопроектора «Пауэрс», который просил Василий Сергеевич, чтобы получить возможность продолжить киносеансы в расположениях воинских частей и покрывать все те же расходы, ему тоже не выдали, как не выдали и средства на его покупку. Не знакомы были командирам Ощепкова наставления Сунь-Цзы, далеки они оказались и от Кун-Цзы — Конфуция, говорившего когда-то: «Мастер, желающий хорошо сделать работу, прежде всего должен заточить свои орудия».
Ощепков понял, что теперь он сам себе мастер, искать орудия разведывательного труда и затачивать их ему придется самостоятельно, и покинул территорию Советского Союза, перебравшись в Харбин — центр русской эмигрантской жизни в Китае. Там он остановился по адресу Стрелковая, 25, в доме у своего однокашника по семинарии Исидора Незнайко — будущего главного переводчика с японского в Управлении Китайско-Восточной железной дороги, блестящего знатока языка и «секретного связиста», то есть связного, советских спецслужб[190]. Остановился, очевидно, один, хотя официально он был к тому времени женат.