Вскоре над кустами на пару секунд показался белый флажок — подтверждение того, что вторая сторона тоже тут и можно начинать сходку.
- Ну, двинули, - раздался голос из темноты, и мимо воровки и убийцы прошел человек. - Не отставайте, душегубы-педобразы.
- Д… да, Господин, - заикнулась Зуфрия, и вместе с Азуфом они пристроились в двух шагах позади от своего страшного хозяина.
Для девушки это оказалось нелегким испытанием. Одет Темный Господин был в черный бесформенный балахон с глубоким капюшоном, полностью скрывающий его фигуру. Она сама по его просьбе подыскала на рынке эту одежду, вместе с нормальными штанами, сапогами и рубашкой. И готова была поклясться собственными руками, что это были самые обычные тряпки. Ровно до того момента, пока однорукий человек со страшным взглядом их не надел…
Сейчас этот самый балахон казался сгустком черного тумана. Он словно расплывался и смешивался с окружающей их ночью — взгляд сам собой соскальзывал с фигуры Господина, и воровке приходилось судорожно напрягать все свои способности, чтобы просто уследить за ним и остановиться в нужный момент, позорно не врезавшись в это пугающее существо.
Азуфу было немного легче — все же сказывалась разница в уровнях и опыте с пусть и непростой, но уличной босячкой. Но он, хоть и не терял из виду фигуру, все никак не мог уловить присутствие Темного Господина. Нет, все еще оставалось то самое давящее на разум и душу ощущение близости с чем-то древним и жутким, но вот сказать, где именно находится это «что-то» убийца уже не мог.
Они вышли на небольшую поляну в центре пустыря ровно в тот момент, когда с той стороны показалась другая группа людей. Трое невзрачно одетых мужчин с полумасками на лицах и без видимого оружия, в окружении десятка закутанных в черное убийц-телохранителей. И один из этих убийц демонстративно держал в одной руке окровавленный клинок, а в другой — голову Шамира.
- Плата вора за его наглость, - ответил один из ханов на повисший в воздухе невысказанный вопрос. - А теперь постарайся нас заинтересовать, наглец. Тогда, может быть, ты уйдешь отсюда живым.
Глядя на эту сцену Зуфрия почувствовала, как у нее подкашиваются ноги и холодеет сердце, а горло сдавливает липкий ужас, не давая ни закричать, ни захрипеть, ни даже вздохнуть.
И дело было не в отрезанной голове или угрозе самых уважаемых людей трущоб.
Дело было в раздавшемся из окружающей их тьмы тихом шелестящем смехе…