Копье плавно, но неуловимо быстро порхнуло в моих руках, разворачиваясь поперек туловища. Крепко сжал его посередине древка, жалом в сторону одной твари, и тупым концом — в сторону другой.
Уже прыгнувшие монстры не смогли изменить траекторию. Того, что метил мне в правый бок, можно считать везунчиком — как и первый их собрат, он напоролся на острие и умер мгновенно. А вот второй буквально насадился на тупой конец копья как кусок мяса на шампур. Древко вошло ему точно в рот, разворотило горло и наполовину исчезло в глубине туши.
В этот момент зверь вполне мог дотянуться до меня своими страшными зазубренными когтями. Вот только ему было совершенно не до этого. Тигр извивался и визжал на одной ноте, лупя лапами по земле словно в припадке. Его плоть начала чернеть и выгорать, словно под струей рвущегося изнутри пламени ужасающей температуры.
Он тоже обратился в черный пепел. Но не мгновенно, а секунд за десять. И эти несколько секунд были наполнены страданиями и ужасом души, медленно погружающейся в пучину Бездны.
- ШЕРСТЕБРЮХИ!!! - не успел я перевести дыхание, как снова завизжал тот раздражающий мужик. - ВЫПУСКАЙТЕ ШЕРСТЕБРЮХОВ!!!
Заскрежетали ворота уже на другом конце арены, а задницу неприятно резануло чувством грядущего пиздеца.
Это что же там за северных пушистиков они решили выпустить?
Из открывшегося прохода показались… показалось… показалась… Хрень какая-то.
Больше всего это походило на пыхтящий утюг. Или, скорее, на улитку с кирпичеобразным панцирем. Вот только у улитки не было выставленных вперед здоровенных хитиновых рогов со зловеще-блестящими кромками, да трубок-дыхальцев по всему телу, из которых вырывался зеленоватый парок, однозначно оцененный моей задницей как «не тронь, уебочком станешь».
И пара таких вот рогатых утюгов, взяв весьма неплохую крейсерскую скорость, ломанулись прямиком ко мне, полностью проигнорировав более беззащитную и вкусную добычу.
Ну а я че? Я ниче. Размахнулся и кинул копье.
Черным росчерком просвистев по воздуху, мифическая палка-ковырялка воткнулась в панцирь первой улитки и, погрузившись примерно на ладонь, застряла. И исчезла. А этот не пушистый северный писец как пыхтел в мою сторону, так и продолжает пыхтеть, даже не думая замедляться и уж тем более распадаться на черный пепел.
О чем это говорит?
«Слишком толстый панцирь из мертвой ткани», - задумчиво сообщила Чешуйка. - «Копье просто не достало до живого слоя и не смогло вытянуть душу».
Спасибо, кэп, а то я сам ну нихрена ж не догадаюсь!
-Да [я твой дом труба шатал!]- выдал я улыбку идиота и, призвав Иль-Сафора, прыгнул навстречу ближайшему «утюгу».