Обработав все раны, я опустошенно опустилась на пол рядом с кроватью, облокотилась лбом на согнутую в локте руку Адама и разрыдалась. Назревавшая все это время истерика, нашла выход. Я выла в голос и сквозь рыдания просила у Адама прощение, за то, что уговорила отказаться от испытания ядов, за то, что там в кабинете у Эрика не настояла на своем, что зачинщик я, за Эрика, который знал правду и все равно направил на наказание его. Когда слезы, наконец, иссякли, и рыдания прекратились, я просто сидела опустошенная и ждала когда очнется Адам.
Где-то через час, он застонал и открыл глаза. Взгляд сфокусировался на моем зареванном лице, и он, облизнув, губы, еле слышно спросил:
— Эй, ну что там? Все так плохо?
У меня снова покатились слезы из глаз:
— Ну жить будешь.
Он чуть заметно улыбнулся:
— Вроде особо и не болит, только чувствую себя разбитым, как будто вагоны разгружал.
— Эрик дал лекарства для тебя и обезболивающее. Оказывается, после наказания не лечат они.
Адам понятливо хмыкнул:
— Ну что же, значит, лечить меня будешь ты.
— Конечно, буду.
Мы ненадолго замолчали.
— Адам, прости меня, если сможешь, — слезы с новой силой покатились из глаз. — Я виновата перед тобой. Очень.
— Ну хватит уже сырость разводить, — специально недовольно произнес Адам, — Всю простынь мне уже намочила. — Я улыбнулась.
— Карин, ты не виновата, это я принял решение, тогда на занятии и я за него ответил. Обещай, что больше не вернемся к этому вопросу, — я недовольно нахмурилась, а он уже настойчивее повторил, — Обещай, мне.
— Хорошо, честное пионерское, — и мы оба чуть заметно улыбнулись.
Эту ночь я решила провести в комнате Адама, вдруг понадобится воды принести или снова вколоть лекарство. Сходив к себе за постельным бельем, постелила на полу. Адам уже крепко спал, обезболивающее все-таки действовало. А я долго лежала и смотрела в потолок, воспоминания этого ужасно длинного дня, не давали покоя.
Несколько дней я жила в комнате у Адама, прогуливая все занятия и тренировки, ухаживала за ним и лечила раны. Пару раз приходила Эльза навестить его, меня она полностью игнорировала и общалась только с Адамом. В эти моменты я уходила к себе, хоть спокойно принять душ и переодеться.
Через два дня Адам смог сам вставать и передвигаться. В этот же день пришел Эрик и осмотрел нашего пострадавшего. Диагноз его был прост и немногословен:
— Жить будешь.
А потом, передав мне еще лекарств, продолжил:
— Адам, начинай ходить на занятия. Понятно, что к тренировкам тебя пока не допустить, но хотя бы посмотришь, как девчонки отрабатывают приемы, да и на лекции тоже не мешало бы походить. К тому же у вас на днях загрузка, так что поболел и хватит. Ждем тебя завтра.