Я смотрел на него, оцепенев от неожиданности, чувствуя, как по мокрой от горячего пота спине поднимается холодок.
Так продолжалось, наверно, с полминуты.
- Что вы делаете на моем острове? - вдруг резко спросил он, быстро хватаясь за рукоять пистолета.
- Я?.. На вашем острове?.. (Лишь позднее до меня дошло, что - к счастью - он задал этот вопрос на английском.)
- На _моем_ острове, - глядя по-прежнему с острой ненавистью, раздельно повторил он. - Острове, который я купил за свои деньги и который принадлежит мне до последней песчинки.
- Видите ли... - сказал я, стараясь тщательнее подбирать слова. - Я не делаю ничего плохого, то есть ничего, что могло бы нанести вам ущерб. Я энтомолог, то есть изучаю насекомых, - пояснил я, боясь, что он не поймет. - Я только изучаю насекомых - и все. Меня интересуют только насекомые, и я не знал, что этот остров - ваша собственность.
Напряженность его позы немного ослабла, рука соскользнула с рубчатой рукоятки и вытянулась вдоль бедра.
- Значит, вы - ученый? Энтомолог? - спросил он сразу более спокойным тоном и даже как будто с долей интереса.
Мы стояли шагах в пяти друг от друга.
Он искоса взглянул на ветвь у своего плеча, быстрым движением снял с нее что-то и щелчком бросил к моим ногам.
Это была одна из многих разновидностей тропических бронзовок. Даже не нагибаясь, лишь посмотрев, я назвал ее по-латыни и сказал то, что принято говорить при классификации насекомого.
Удивительно, но незнакомец, казалось, понял все до последнего слова.
Теперь передо мной стоял уже просто неопрятный и издерганный человек, который о чем-то напряженно думал.
- Как вы сюда попали? - спросил он, наконец.
- Я из экипажа научно-исследовательского судна. Мы решили попутно ознакомиться с островом. С флорой и фауной вашего острова. На таких островах не так уж редки неожиданности.
- Да, да... я понимаю, - погруженный в свои мысли, пробормотал он, потом вскинул голову:
- Вы говорите с акцентом.
- Я не англичанин. Я русский. Это советское научно-исследовательское судно.
- Отлично... - опять задумчиво пробормотал этот странный тип. - И сколько вы намерены пробыть здесь?
- Еще часов пять-шесть. Может - восемь...
Мне начало казаться, что я все же имею дело с сумасшедшим. С элементарным сумасшедшим, у которого из кармана шортов торчит рукоять крупнокалиберного пистолета.
- Так, значит, вы - ученый?
- Я уже говорил вам. Энтомолог.
Он снова надолго задумался.
Я, чувствуя какую-то непонятную дополнительную тревогу, внимательно посмотрел мимо него и вздрогнул, увидев сквозь негустой кустарник, метрах в пятнадцати, крупную западноевропейскую овчарку. Она неподвижно лежала, вытянув перед собой лапы и, часто дыша открытой пастью, неотрывно стерегла каждое мое движение. В нескольких метрах правее, едва различимая под низкими нависшими ветвями, пряталась другая овчарка. Я понял, что полностью завишу сейчас от чужой, непонятной мне воли. Еще я подумал: "Хорошо, что заметил собак. Они предохранили от глупости, на которую инстинктивно почти решился: если бы я решил его обезоружить - это стало бы последней глупостью в моей жизни..."