«Этот Кинсман собирается прислать сюда своих парней или даже приехать лично, если письма продолжат поступать, - закончил Ганнибал. - Они хотят знать, действительно ли Тимми умер, или же он в самоволке, или что там еще, потому что им не нравится думать, что у них там такой бардак с документацией. Они обязательно захотят узнать, кто там лежит в гробу Тимми Батермэна, если не он сам».
В общем, ты понимаешь, Луис, какой возник кавардак. Мы сидели так около часа, пили холодный чай и разговаривали. Норма спросила нас, не хотим ли мы сандвичей, но никто не хотел.
Мы все это обмозговали и, наконец, решили сходить к Батермэну. Я никогда не забуду тот вечер, даже если проживу вдвое дольше. Было жарко, жарче, чем в преисподней, и заходящее солнце напоминало ведро с кишками, спускающееся за горизонт. Никому из нас не хотелось идти, но деваться было некуда. Норма поняла это раньше любого из нас. Она, под надуманной причиной, отвела меня в сторону и сказала: «Не дай им замяться и отступить, Джадсон. С этим надо кончать. То, что происходит - мерзость!»
Джад внимательно посмотрел на Луиса.
- Она так и сказала, Луис. Это ее слово. «Мерзость». И еще она прошептала мне на ухо: «Если что-нибудь случится, Джад, беги. Не думай о других, каждый сам за себя. Думай обо мне и спасай свою шкуру, если что-нибудь случится».
Мы поехали на машине Ганнибала Бенсона - у этого сукиного сына всегда были талоны на бензин, уж не знаю, как он их добывал. Говорили мы мало, но все четверо дымили, словно паровозы. Нам было страшно, Луис, очень страшно. Но единственный, кто высказал эти страхи, так это Алан Перинтон. Он сказал Джорджу: «Билл Батермэн ходил в это чертово место в лесу, на север от шоссе номер пятнадцать, готов свой дом на это поставить». Никто ему не ответил, но Джордж, помню, кивнул.
В общем, приехали мы к Батермэну, и Алан постучал, но никто не ответил, и тогда мы обошли дом и нашли там обоих. Билл Батермэн сидел на заднем крыльце с кружкой пива, а Тимми стоял на дальнем конце двора и смотрел, как садится красное, кровавое солнце. Его лицо озарялось оранжевым цветом, и казалось, будто с него заживо содрали кожу. А Билл… у него был такой вид, словно дьявол после многих лет ожидания наконец-то заполучил его душу. Одежда висела на нем, как на вешалке, и я тогда подумал, что он сбросил фунтов этак сорок. Глаза ввалились, и стали похожи на двух зверьков в темных пещерах… и у него дрожали губы, левый уголок рта.
Джад сделал паузу, словно решал, что сказать, а потом незаметно кивнул.
- Луис, он выглядел так, словно его прокляли. Тимми посмотрел на нас и ухмыльнулся. От одной этой ухмылки хотелось закричать. Потом он отвернулся и снова стал смотреть на заходящее солнце. Билл же произнес: «Я не слышал, как вы стучали», что конечно было откровенной ложью, так как Алан стучал громко, так громко, чтобы разбудить… разбудить даже глухого.