Суп со щавелем. Котлеты с жареными баклажанами. М-м-м! Обожаю!
На следующий день, на свежую голову я проанализировала результаты собственных исследований. Итак, одна сотая часть выжимки, введенная внутривенно, вырубила меня на трое суток. Есть не хотелось. Спать не хотелось. Работалось прекрасно. Любовь к себе и окружающему миру была столь сильна и гармонична, что это уже…нехорошо.
Но самое главное — кожа! Моя бледность напугала Мелани, зато меня привела в полный восторг! Белая. Без покраснений. И практически без веснушек, настолько они побледнели.
Пока размышляла над тем, каким именно образом применить вытяжку и как добиться верной пропорции, дошла до лесничества. Надо поблагодарить Анну и заплатить. У них четверо — девочка постарше и трое мальчишек — совсем малыши. Так что деньги не помешают. Тем более я теперь просто богачка! Надо бы подсунуть побольше, только так, чтобы они не обиделись. В северной стороне народ гордый.
— Рене! Радость моя! — раздался голос старшего брата Аны, Ила — самого неугомонного. — Ты когда за меня замуж пойдешь?!
— Ни-ког-да! — со смехом ответила ему я. — Разочаровалась я в этом деле.
— Кто обидел мою девочку? Ты только скажи — мы ему все кости переломаем.
— Вот спасибо. Вы поломаете — а я сращивай. Знаешь, сколько мороки?
— Тьфу! — сказала Ана. — Если он такой глупец, что девушку нашу прощелкал, то что ему кости ломать? Его ж, дурня, только пожалеть надо.
— Вот-вот! Пожалеть. И огненной травы в штаны. Можно на муравейник голой жо…
Тут Ил получил полотенцем по рту.
— А вот рот тебе с мылом не вымыть ли? — грозно спросила Ана.
Я хохотала как сумасшедшая.
Уже вечером мы с Чуфи сидели на веранде, наблюдая, как незаметно подкрадывается темнота. Лисица нервничала, скулила, нюхала воздух. Мне вдруг стало не по себе. Лес вокруг напрягся. Все, кто летел, бежал или полз, чувствовали чье-то присутствие:
«Тяф-тяф-тяф….Тьвить-тьвить-тьвить…Чой-чой-чой….По земле, над землей, под землей. Чужой, чужой, чужой….»
Я еще немного постояла, всматриваясь в темноту, погладила Чуфи и быстро ушла в дом.
Все валилось из рук. Огонь в камине не желал покоряться и подыгрывать в том, что я маг огня.
Спала я плохо. Металась в тягучем, беспросветном мареве между сном и явью. Только под утро, когда мне приснилось, что будто бы рядом со мной улегся милорд Швангау и обнял меня, как тогда — на кушетке в лаборатории — я успокоилась и сладко заснула.
Утро получилось позднее — и это я собиралась встать пораньше и отправиться за травами… Я позавтракала. Оставила Ане записку, что ушла по делам.