— Вот как… — проговорила я.
— Что тут происходит? — раздался за моей спиной голос ректора Швангау.
— Уже ничего. Простите, — сказала я, сняла кольцо с пальца и отдала преподавателю истории.
— Я понимаю, почему здесь присутствует госпожа Агриппа, — голос ректора был очень и очень недовольным. — Но вот присутствие остальных… коллег — для меня необъяснимо. В чем дело, господа и дамы?
Короткие поклоны — и все разбежались древесными туканами. Включая моего бывшего жениха.
— Пойдемте, я провожу вас, — сказал ректор.
— Спасибо.
— Держитесь.
Он предложил мне руку, о которую я оперлась.
— Бывают дни, — шепнул он мне. — Когда кажется, что все рухнуло. Но надо помнить — и это тоже пройдет. Придет время — начнется что-то новое.
— А у вас… У вас были такие дни?
— Да. Были… — грустно улыбнулся он, смотря куда-то перед собой.
— И что вы делали?
— Да что только я не делал. Выл. Пил. Дрался.
— Стало легче?
— Нет, — честно признался он. — Но так прошло какое-то время. Я тогда никого не убил — смог. До сих пор невероятно горжусь собой, между прочим.
— Простите меня, — проговорила я.
— За что?
— Подвела университет. Теперь… будет скандал?
— Будет. И я, все обдумав, решил сделать его грандиозным.
Я вздрогнула.
— Не можешь контролировать безобразие — возглавь его.
Мы дошли до корпусов, где жили преподаватели. Я обратила внимание, что по дороге нам никто не попался. Всех — как ветром сдуло. Лишь все время казалось — мелькают огненно-рыжие всполохи. То тут, то там.
Ректор Швангау поклонился:
— Рене… Я не могу вам гарантировать, что вы не пострадаете в результате всей этой истории, но одно я вам обещаю: все причастные будут наказаны.
— Спасибо.
Он развернулся — и направился прочь.
— Чуфи!
* * *
Я лежала на кровати, не раздеваясь, и смотрела в потолок. Жаль, что сейчас начало лета, а не поздняя осень, когда рано темнеет. Черной кошкой тьма проникла бы в комнату, смешалась с болью в сердце. И может быть, стало бы легче.
Чуфи, свернувшись калачиком, лежала рядом. Повернулась лицом к ней и вздрогнула. Ярко-изумрудные лисьи глаза полыхали гневом!
— Дружочек мой… Уж ты бы вцепилась кое-кому в филейную часть! Да, рыжик?
«День, когда все рухнуло…» — так это назвал наш ректор. Интересно, а как это было в его жизни? Странно, но за те два года, что я его знаю, он впервые показался мне… живым человеком. Не бездушной мраморной статуей с синими глазами. Я так его воспринимала с того самого момента, как маг представился на общем собрании кафедр.
Его величество после какой-то темной истории — связанной с покушениями на его старшего сына, принца Тигверда — оказался настолько не доволен работой магов, что всех наших старичков сместили.