Прокула держала ее в своих руках. Таис и Арсиноя оказались заложницами. Письмо, на которое рассчитывала Клеопатра, и помощь в возврате ее владений в Египте она, возможно, и получит, но только по возвращении из пустыни. Искать Глауку, которую, вероятно, тем временем сотни раз изнасиловали арабские воины и которая, скорее всего, просто мертва, бесполезно. Если там вообще можно просто умереть. Деметрий… Ах, Деметрий! Почему она во время долгого путешествия не отменила объявленный ею же самой запрет на общение с мужчинами? Чтобы соблюсти приличия, как подобает княгине и ее спутницам? Княгиня… Лучше быть блудливой сукой в знойной пустыне, чем добродетельной княгиней в холодных мраморных залах дворца. Она с горечью понимала, что сейчас бессмысленно думать и об Афере, и о Деметрии. Деметрий, наверное, давно мертв. Его убили или замучили до смерти. Афер тоже скоро последует за ним в подземное царство. Там они смогут обменяться впечатлениями о ней, если эти впечатления еще сохранились в их памяти. А она, устроившись на каком-нибудь бархане, вероятно, избежит гибели, потому что ее будут защищать и охранять воины Колумеллы. Правда, до этого она успеет насмотреться такого, что потом долго будет просыпаться по ночам с криками, стараясь забыть свои сны. Ей придется насладиться прелестями бегства, поспешного отступления, пережить немало тревожных дней, пока наконец все это не канет в Лету. Клеопатре не нужно было доказывать, что в безопасности можно чувствовать себя только рядом с политиком, который держится на достаточно большом расстоянии от людей, которых он послал на верную гибель.
Вдруг она услышала чьи-то шаркающие по коридору шаги, которые затихли у двери в ее комнату. Женщина открыла дверь и увидела одного из слуг Прокулы, который с бесстрастным выражением лица сообщил ей, что госпожа и прокуратор считают целесообразным, чтобы до начала выполнения своих обязанностей она больше не подвергала себя опасности, выходя в город. Охранники у ворот получили соответствующие инструкции. То же касается и двух других женщин, как только они вернутся в крепость.
Только два дня спустя она поняла истинную причину холодного отношения к ней Клавдии Прокулы. Благородную римлянку нисколько не интересовало, что произошло несколько лет назад в Канопосе и в Александрии. Она не мстила за это. Пилат стал отцом ее детей, сделал карьеру, получив должность, соответствующую или по крайней мере приемлемую для нее и ее семьи. А чем он там занимался вне дома и вне брака, Прокулу не волновало. Она не мстила и за то, что Клеопатра вынужденно или без нужды осмелилась навестить прокуратора, а значит, и ее, Прокулу.