— С чего начать? — Перперна огляделся вокруг. Микинес и Прексасп тоже устроились у костра. Леонид и Мелеагр прогуливались по лагерю. Одна из женщин стояла, прислонившись к скале, и, казалось, прислушивалась. В полумраке Деметрий не мог точно рассмотреть, кто это, но ему показалось, что это была Глаука.
От другого костра приближалась чья-то фигура. По осанке и уверенному шагу он узнал одного из римских воинов. Тот обратился к Деметрию:
— Господин, тебе нужен Руфус?
— Не нужен. Лучше передай ему, что Перперна сейчас будет рассказывать о приключениях римлянина в Аравии.
— Я скажу ему. — Легионер приложил руку к груди и удалился.
Долина, в которой караван остановился на привал, была узкая и длинная. В ней был колодец с солоноватой водой. Свет костров, разведенных довольно далеко друг от друга, не мешал наблюдать мерцание звезд над скалами.
— Может быть, еще кто-нибудь захочет послушать, — произнес Прексасп.
— Кто, например? — Перперна посмотрел на перса.
— Леонид и Мелеагр. Может быть, благородные женщины из Египта. — Прексасп усмехнулся. — Или даже Мухтар.
— Если ты так заботишься о них, — сказал Деметрий, — то я разрешаю тебе сходить к другим кострам и спросить.
Прексасп поднял руки, изобразив притворное отчаяние, и встал. Женщина, которую Деметрий принял за Глауку, ушла в темноту.
Рави поднялся.
— Я знаю все эти истории. — Он грустно улыбнулся. — Не хочется слушать их в тридцать четвертый раз.
— Ты преувеличиваешь, — поправил его Перперна. — В тридцать третий.
— Почему ты не сказал этого раньше? — Микинес указал на темную долину. — Раз ты все равно уходишь, то мог бы пройтись вместо Прексаспа.
— Кто захочет это слушать? — Рави покачал головой и медленно побрел от костра. Улыбался он или нет, никто не увидел.
Через некоторое время у костра появилось еще несколько любителей послушать. Деметрий видел не все лица, но, насколько он смог различить, пришли около десяти римлян с Руфусом, две египтянки, Леонид, Нубо и некоторые погонщики, понимавшие латинский язык.
Перперне явно льстило такое количество слушателей.
— И все это из интереса к моей ничтожной личности! — воскликнул он, театрально взмахнув здоровой рукой.
— Громче, ты, ничтожная личность! — крикнул кто-то.
Старик закряхтел, неторопливо поднялся и взобрался на камень высотой почти в человеческий рост.
— Так лучше? С чего же мне начать? Жизнь маленького мальчика в Риме никого не интересует. Даже если он сын знатного человека.
Кто-то откашлялся.
— Знатное происхождение не умаляет достоинств человека, — раздался грубоватый голос Руфуса.