В плане геостратегическом такой поворот пока что дает нам снижение внешнего, непосредственно военного давления на Россию по всему периметру, кроме района встречи с Китаем в Приморье. По всей полосе межцивилизационных «проливов» к России примыкают государственные или квазигосударственные образования, не сравнимые с нею в военной мощи, а в XXI веке такое положение могло бы измениться только в случае интеграции Прибалтики, Украины или Грузии в НАТО. Исходный для русской истории цивилизационный расклад Старого Света, будучи спроецирован на область геостратегии, сейчас становится основанием нашей безопасности. Отсюда стремление русских как можно дольше поддерживать особый статус «территорий-проливов», эксплуатируя ограниченную способность структур объединенной Европы к полноценной пространственной экспансии, а со временем, может быть, и предрекаемое некоторыми нашими экспертами усиление аутсайдерских настроений среди части «неинтегрированных» восточноевропейцев.
В отношении геоэкономики очевидно, что снижение напряженности на Западе и вообще снятие крупных экстравертных устремлений России могло бы способствовать развитию регионов «острова», в том числе с выделением инновационных зон. Ближайшая к России кайма «территорий-проливов» в значительной мере предстает зоной полуразрушенных экономик в состоянии, хуже российского, с эфемерными валютами и уровнем жизни, ниже, чем на платформе «острова». Раньше, в обстановке первого постсоюзного года, когда сохраняющееся «единое пространство» легко оказывалось фактором шантажа в отношении России со стороны «новых независимых государств», в первых набросках «островной» модели звучал мотив максимального включения «острова» в мировую систему транспортных и информационных связей, что позволило бы «ослабить его непосредственную зависимость от экономики ближайших сопредельных территорий» [Тарасов, Цымбурский 1992: 31]. Ко времени работы над «Метаморфозой России» обрисованное положение на «ближних проливах» уже делало возможным привлечение их ресурсов, в том числе продовольственных и трудовых, на льготных условиях в интересах развития России, если бы ее элиты могли ясно определить эти интересы, были готовы на партнерские скидки со своей стороны… и не побоялись упреков в «неоколониализме».
Но за этой ближайшей полосой проступали и проступают, иногда прямо подходя к краю «острова», как Прибалтика, параевропейские «шельфовые» земли по восток Германии, очень медленно притягивающиеся к ядру Европы, но остающиеся зоной либо «неинституционального» приложения западных капиталов, либо в крайнем случае сепаратной активности отдельных европейских государств – пока, прежде всего, Германии. Тем самым обозначается возможность для встречного внедрения российского, реально или потенциально подконтрольного государству капитала на всем «шельфе» Европы, в том числе с учетом нынешних обстоятельств, по предполагаемой области расширения НАТО за пределы, охватываемые панэкономикой ЕЭС