Джулиан отошел от них на шаг и теперь снова негромко говорил по телефону. Марк с плеском выбрался из воды и сунул мокрые ноги в ботинки. Ни на нем, ни на Кристине сейчас не было полного гламора, и Эмма заметила пристальные взгляды прохожих: Марк был высоким и очень красивым, и его глаза сияли ярче огней на колесе обозрения. Один его глаз был голубой, а другой – золотой.
А еще потому что в нем было нечто неуловимо странное: шлейф дикости, свойственной стране фэйри, который неизменно напоминал Эмме о не знавших плуга бескрайних просторах, о свободе и беззаконии. Я потерянное дитя, словно говорили его глаза. Отыщи меня.
Он потянулся к Эмме и заправил ей за ухо выбившуюся прядь. Эмму захлестнула волна чувств: грусть и восторг, и тоска по чему-то – хотя по чему именно, она и сама не знала.
– Звонила Диана, – сказал Джулиан. Даже не глядя на него, Эмма представила себе его лицо, когда он это говорил – серьезность, вдумчивость, тщательный анализ ситуации, какой бы та ни была. – Прибыли Джейс и Клэри с посланием от Консула. Они созвали в Институте собрание, и хотят видеть нас там. Прямо сейчас.
Все четверо прошли прямо в библиотеку, не задержавшись даже, чтобы снять доспехи. Только когда они ворвались в комнату, и Эмма поняла, что они с Марком, Кристиной и Джулианом с ног до головы покрыты липким ихором, она задумалась, не лучше ли было все-таки принять душ.
Пробитую две недели назад крышу библиотеки наскоро подлатали: витражный люк заменили простым, со стеклом, защищенным чарами. Искусно украшенный потолок теперь был спрятан за рябиновыми досками, покрытыми резными рунами.
Рябина не позволяла темной магии проникнуть внутрь. Еще она действовала на фэйри – Эмма заметила, как Марк, когда они вошли, нахмурился и покосился наверх. Он говорил ей как-то, что когда рядом с ним слишком много рябины, кажется, что на него сыплются крошечные искры. Интересно, подумала Эмма, а как бы рябина подействовала на чистокровного фэйри?
– Рада, что вы добрались, – сказала Диана. Она сидела во главе одного из длинных библиотечных столов. Волосы Дианы были зачесаны в гладкий пучок, на темной коже блестело ожерелье – толстая золотая цепь. Ее черно-белое платье было, как всегда, девственно чисто и идеально выглажено.
Рядом с ней сидел Диего Росио Розалес, известный Конклаву тем, что являлся Центурионом высочайшего класса, а Блэкторнам – тем, что заработал себе прозвище «Безупречный Диего». Он действительно был настолько безупречен, что всех раздражал – противоестественно красивый, великолепный в бою, умный и неизменно учтивый. А еще он успел разбить сердце Кристине еще в Мехико – из чего следовало, что в обычных обстоятельствах Эмма уже замышляла бы его убийство; но теперь это был не вариант – две недели назад они с Кристиной помирились.