Компаньон иронично смотрел вслед, и Вадим вернулся:
— Она, между прочим, соседка, с детства ее знаю.
— Одно другому не мешает!
— Да и было у нас уже все!
— Я и вижу, что все было!
— Хорош скалиться! — Вадим вдруг просто рассвирепел… — У нас была нормальная подростковая любовь, без этого всего, ясно?
— Да куда уж яснее? — компаньон уже сильно смеялся. — Ничего не было, хоть что-то было, а сейчас хочется попробовать! Все понятно! Тока че ты так разволновался-то, а? Вадимыч? Давай, действуй! Мне твои любовные истории по барабану, лишь бы делу не мешало!
В общем, Вадима расстроили, и он вел машину нервно, покрикивая на других водителей. Таня чувствовала, что что-то случилось, но молчала. Потом приехали в онкоцентр, и сразу стало не до мирского. Первый же лысый желтый человек с плоскими глазами вернул их в сухую реальность, где нет места фантазиям. Вернее, оно есть, но это такие фантазии — мама дорогая.
Нашли отделение, в котором лежала Светлана Марковна. Медсестра пошла за ней, но вернулась и устало сообщила, что Светлана Марковна наотрез отказывается выходить без очков. Очки!
— Какие очки? — не понял Вадим.
— Ой, откуда я знаю! — медсестра только плечами пожала. — Темные!
Вадим подумал, погрузил руку во внутренний карман и достал очки.
— Если солнце в глаза, трудно машину вести! — объяснил он Тане.
Очки Вадима не имели шансов понравиться Светлане Марковне, но она все же вышла. Вадим и Таня даже встали, настолько скорбным и величественным было это зрелище: бледная худая дама с высоко поднятой головой, вся в черном, жрица головного офиса Аида… И на аристократическом носу — круглые боксерские очки…
— Это вещи, — медсестра передала пакетик Вадиму. — Через три недели надо сдать анализы.
— Сдадим, — пообещал Вадим, хватая больную под руку. — Правда, Светлана Марковна?
Светлана Марковна не ответила, только отвернулась. Вадим кивнул и за нее, и за себя и повел ее в машину.
Таня задержалась.
— Скажите, а… что-нибудь скажите, — очень глупо попросила она медсестру.
— Вы же не родственница?
— Ну да… У нее нет родственников. Есть только соседи. Сочувствующие.
Медсестра посмотрела на часы, посмотрела на Таню, вдруг как-то молниеносно прониклась к ней симпатией или сочувствием и сообщила то самое:
— Лечащий врач ей пытался объяснить, но у нее неадекватное восприятие, она то ли ничего не понимает, то ли не хочет понимать, короче, никак не реагирует. У нее четвертая стадия. Понимаете, что это такое?
— Нет, — соврала Таня. На самом деле, немножко понимала.
— В общем, сейчас она курс химиотерапии прошла, посмотрим… Будет ремиссия, но прогнозы очень негативные. Вероятно, доктор назначит еще курс, хотя есть опасность, что она плохо перенесет. У нее организм ослаблен, худая очень, хроники полно, гипертония, недостаточность, там целый букет…