А Настя Вторая даже бровью не повела, она была уверена в таком исходе, она знала, что услышит именно такой ответ. И знала, что теперь не будет Насте Первой покоя.
Алеша послушно ждал за дверью с папкой рисунков.
— Она приедет?
— Приедет, куда она денется.
— Она такая красивая! И ты такая красивая!
— Ага, особенно с утра после пьянки.
— А ты пьешь, да?
— Все пьют!
— А вот я не пью!
Настя Вторая внимательно посмотрела на Алешеньку. Стоит себе, улыбается. Смешной.
— А ты что — верблюд? — Настя весело толкнула Алешеньку, и тот захохотал так, что прибежала Лилия Степановна с полотенцем и запахами кухни.
— Что случилось? Что у вас тут случилось?
— Ничего, — Настя развела руки в сторону, чтобы Лилия Степановна убедилась в ее безоружности, — просто болтаем!
— Болтаете? — Лилия Степановна даже за косяк взялась. — Вы болтаете?
— Да. Мы клево болтаем, да?
— Ой, да! — Алешенька подкатился к Лилии Степановне, обнял ее. — Настя мне сказала, что я верблюд! Так смешно!
— Да не верблюд! Просто Алешенька говорит, что не пьет! А я ему: «Ты что — верблюд?»
— Да, мама, слышала? Так смешно! Ха-ха-ха-ха!
Лилия Степановна взволнованно обтерла и руки, и лицо, потом положила горячую ладонь на худенькое Настино плечо и сказала:
— Спасибо тебе, девочка! Огромное тебе спасибо!
— Да не за что, — смутилась Настя, шмыгнула носом, дернула бритой головой. — Все нормально…
— Спасибо! Спасибо тебе!
Таня произвела поверхностную уборку, но нора даже от этой мелочи похорошела. Светлана Марковна не выходила.
— Светлана Марковна! Я Чапу выгуляла и накормила! Там в холодильнике каша есть! Могу сейчас вам принести, могу не нести! Могу что-то еще приготовить! Приготовить?
Тишина.
— Мне просто надо на работу сходить, а вечером я зайду, помогу. Может, что-то купить надо?
Тишина.
Таня постучалась, честно предупредила, что войдет, потом вошла.
В комнате было так пыльно, что лучи солнца казались сверкающими столбами. Столбы сияли, переливались и искрились, занимая все пространство комнаты. А на втором плане, в темной массе спрессованных тряпок и журналов, шевелился тусклый главный герой.
— Светлана Марковна?
Светлана Марковна была поглощена процессом. Она рассматривала свои руки, очень худые, белые, голые руки. Тонкие, худые и белые до боли.
— Посмотрите, сколько синяков, — Светлана Марковна задумчиво подняла запястья повыше. — Одни сплошные синяки… Как я покажусь с такими руками?
Бедная…
Таня не стала напоминать Светлане Марковне, что последние много лет та ходит в одежде, которая не то что руки — пол и рост скрывает. Она просто метнулась вперед, страстно желая обнять эту белую беду, погладить, наговорить каких-нибудь оптимистичных глупостей. Но Светлана Марковна просекла этот ход, вскочила и убежала в дальний угол.