— Митяй? Хай, это Игорь!
— Какой еще Игорь?
— Сосед твой из восьмой квартиры! Пить меньше надо! — Да я вообще не пью… целый час! Я на рынке! Тружусь я… А че тебе?
— Мне? Ну, как тебе сказать… Вообще, это не телефонный разговор… Я хотел у тебя кое-что купить… Даже не купить, а…
— Не, ну я понял, можешь не напрягаться. Приеду, поговорим. А что, совсем тебе херово, да?
— Ну, это не телефонный разговор… — Игорь посмотрел на себя в мутном зеркале. — Я так думаю, что мне помирать пора.
— Да ну? — развеселился невидимый Митя. — И что так? Исписался совсем? Муза не посещает?
Игорь пожалел, что разоткровенничался с человеком, которого не очень-то знает и знать не хочет. Зря он ему все рассказал.
— Не по телефону.
— Ну да… Лады, до вечера.
Тане и Вадиму надели полиэтиленовые бахилы, дали халаты и повязки. Потом они долго шли больничными коридорами, встречая похожих на инопланетян желтых, лысых людей с темными глазницами. Тане было страшно неловко от того, что она, здоровая, вторглась в этот скорбный мир и дает повод его жителям завидовать ей. Вадим был бледен, но спокоен.
— Девочка после удаления почки, — рассказывал местный доктор, которому Вадима и Таню представили, как «хороших друзей клиники». — Была нефрома, но вроде как успели вовремя. Сейчас она в реанимации, пока держится температура и давление она дает не очень хорошее. Родители отказались еще в роддоме, памперсов нет, салфеток влажных нет. Обычно родители сами это все обеспечивали.
— То есть, нам привезти памперсы и салфетки? — Вадим был ошарашен всем тем, что видел, но старался не терять нить. — Салфетки, памперсы, что-то еще?
— Ну, крем можно, а то у нее от датчиков кожица слазит… Что еще… Семью ей поискать надо, а то в детдоме за ней не уследят с таким диагнозом…
— Ну, насчет семьи, — Вадим скорбно покачал головой, — это мы вряд ли…
— Да? Ну хорошо, мы тут по своим каналам ищем, пытаемся в детские дома семейного типа ее пристроить, но онкологию никто брать не хочет, много возни.
Их подвели к окошку, за которым в космически белой палате, на непомерно большой кровати торчал крохотный бугорочек детского пузика. И вокруг провода, трубки.
— Сколько ей? — Таня не смогла говорить нормальным голосом, перешла на шепот. Господи, если даже такие крошечки должны умирать…
— Десять месяцев. Вы когда памперсы будете брать, ищите дышащие, а то у нас в блоках тепло, чтобы не прела.
— Да, конечно, — Вадим тоже не мог оторваться от картинки за стеклом. — Конечно, да… Завтра привезу все, что надо, а вы запишите мой телефон, звоните, если ей что-то еще понадобится!