.
В июне 1986 года Горбачев даже разослал по Политбюро специальную докладную записку, посвященную отношениям с союзниками-коммунистами, но и ее тезисы грешили отсутствием точности: “…устранить все, что препятствует развитию взаимодействия с нашими друзьями, [чтобы] дать новый импульс… и вывести потенциал социализма на международный уровень”. Его настойчивое напоминание о том, что “отношения с нашими союзниками должны иметь первостепенное значение”, намекало (вполне справедливо) на то, что пока дело обстоит не так. В докладной записке Горбачев требовал от аппарата ЦК, а также от МИДа и КГБ “преодолевать негативные явления и обеспечивать необходимое ускорение [опять это страшное слово!] в наших отношениях с социалистическими странами”. А 3 июля он вновь увещевал Политбюро: “Дальше нельзя, как было. Те методы, которые применили по отношению к Чехословакии и Венгрии, сейчас не годятся, не пройдут!”[888] Это было его первое заявление о том, что впредь СССР не будет использовать военную силу для удержания Восточной Европы в сфере своего влияния. Но, как отмечает историк Светлана Савранская, “никаких конкретных шагов” в сторону “новой согласованной стратегии” по отношению к этому региону не предпринималось “вплоть до начала 1989 года, когда, по любым меркам, было уже слишком поздно”[889].
Когда Горбачев пришел к власти, война в Афганистане шла уже больше пяти лет. К февралю 1989 года, то есть ко времени вывода последних советских войск, СССР потерял там свыше 13 тысяч советских солдат, еще несколько тысяч получили ранения. Погибли тысячи афганцев, миллионы бежали в Пакистан и Иран. Советские военные с самого начала были против решения Политбюро о вторжении. Еще до марта 1985 года советское руководство пыталось найти какой-то выход из положения. В 1982 году оно приняло помощь ООН, попытавшейся разрешить конфликт. В 1984 году был практически готов черновой вариант соглашения, но он не касался трудноразрешимых и взаимосвязанных вопросов: о сроках вывода советских войск и прекращении вмешательства со стороны внешних сил – прежде всего, США и Пакистана, которые все это время поддерживали моджахедов[890].
Сам Горбачев, похоже, был настроен закончить войну. Одним из первых пунктов в его списке самых срочных задач значилось: “Выход из Афганистана”[891]. Он понимал, вспоминал Арбатов, что “нужно выбираться из этой заварухи”[892]. В июне 1985 года, по словам Корниенко, Горбачев поручил ему подготовить предложение об “урегулировании афганского вопроса”. Ощутив, что наверху возникли новые настроения, простые граждане принялись засыпать ЦК и редакции главных газет письмами с вопросами: “Зачем это нам нужно и когда это кончится?!” Женщины жалели мужей и сыновей, которые страдают и гибнут. Солдаты писали, что они сами не понимают, за что воюют. Офицеры – и даже один генерал – сообщали, что они не в состоянии объяснить своим солдатам, “зачем они там”. Пришло два гневных письма от экипажей танка и вертолета – они обвиняли газету “Правда” во лжи: в ней описывалось, как героически сражались афганские воины, а на самом деле – это “мы сражались, и было все совсем не так”. Больше всего Черняева удивляло, что, в отличие от прошлых лет, среди этих писем было очень мало анонимок: “Почти все подписанные”