.
Впрочем, Рейган проявлял себя и с другой стороны: он от руки писал личные, почти приторные письма Брежневу и заверял его в своих мирных намерениях. Он нанес визит в посольство СССР в Вашингтоне, чтобы лично принести соболезнования в связи с кончиной Брежнева. Близкий коллега Рейгана, сенатор от Невады Пол Лаксалт, предсказывал Добрынину, что Рейган в конце концов окажется “партнером, готовым к соглашениям”. Сам Рейган заверял Добрынина: “Хотя в Советском Союзе меня, наверное, считают безумным разжигателем войны, я не хочу войны между нами, потому что понимаю, что она принесет бесчисленные беды. Нам нужно все начать заново”. Добрынина озадачивали все эти противоречия. А его начальство в Москве усматривало в них “признак сознательной двуличности и враждебности”[910].
Точку зрения Кремля не изменила и “оттепель”, которую Рейган решил устроить, видимо, в преддверии выборов 1984 года. Теперь, когда Америка укрепила свою экономическую и военную мощь, заявил он 16 января 1984 года, он готов приступить к улаживанию разногласий между США и СССР. В сентябре Рейган не только принял в Белом доме министра иностранных дел Громыко, но и доверительно сообщил ему (“как будто речь шла о большом секрете”, отметил Добрынин), что лично он мечтает о “мире без ядерного оружия”[911].
Суждения Рейгана об СССР отличались абсолютной непоследовательностью. Он не знал “ни одного советского лидера со времен революции”, который не стремился бы способствовать “мировой революции и созданию единого социалистического или коммунистического государства во всем мире”. Все они, по его утверждению, высказывались об этом “так же ясно, как высказывался Гитлер в Mein Kampf”. Однако того же самого Рейгана посещало “внутреннее чувство”, что, если бы он мог просто побеседовать с Черненко “по-мужски”, то, скорее всего, “убедил бы его, что Советскому Союзу выгодно с материальной точки зрения присоединиться к остальной семье народов”. Рейган считал, что у советских людей “паранойя на тему нападения”, однако полагал, что излечить их от этого недуга совсем просто: “встретиться и заставить их понять, что мы не собираемся на них нападать, зато думаем, что они хотят напасть на нас. Если мы покончим с этим недоразумением, то, быть может, сокращение вооружений уже не будет казаться им невозможным”[912]. Но если у советских людей действительно паранойя, разве подобные заверения не покажутся им всего лишь уловкой?
Позицию Рейгана в отношении ядерного оружия тоже трудно не назвать странной. Ни для кого не было секретом, что он выступает за его уничтожение; за два срока своего президентства он упоминал об этом более 150 раз