. А Президиум Верховного Совета СССР издал указ: комбайнер, который намолотит 8 тысяч центнеров зерна, получит орден Ленина. Сергей Горбачев с сыном намолотили 8 тысяч 888 центнеров. Одноклассник Михаила рассказывал, что власти решили наградить одного только отца, но тот сказал, что хотел бы разделить награду с сыном. Вначале ему отказали, возразив, что орден Ленина нельзя разделить пополам. Тогда, по подсказке отца, 17-летнему Михаилу вручили одну из высших наград в СССР – заветный орден Трудового Красного Знамени (удостоверение к нему подписывал лично Иосиф Сталин), а Сергей получил орден Ленина.
Сообщение о награде пришло осенью, и все ученики школы, в которой учился Горбачев, собрались поздравить его. “Такое было впервые в моей жизни – я был очень смущен, но, конечно, рад”[119]. Юлия Карагодина сохранила вырезку из районной газеты, где приводилась его ответная речь: “Все наше счастье, наше будущее заключается в труде – в этом важнейшем факторе, движущем социалистическое общество вперед. Я от души благодарю большевистскую партию, ленинско-сталинский комсомол, учителей за то, что они воспитали во мне любовь к социалистическому труду, к стойкости и выносливости…” “Вполне возможно, – добавляла Карагодина в 1991 году, – что он именно так же говорил на том митинге, где его награждали. Мы не знали другого стиля общественной жизни, и это казалось нам естественным”[120].
Юля тогда училась в десятом классе, а Горбачев – в девятом. По ее словам, был он “такой крепкий, коренастый, решительный. Он обладал удивительной способностью всех подчинить своей воле”. Она вспоминала, что он один из класса позволял себе спорить с учителями. “Он мог встать и сказать учительнице истории: вы не правы, факты говорят о другом”.
Однажды он зашел в дом Сумцовой, где квартировала Карагодина, и попросил Юлю помочь ему с какой-то теоремой. “Математика у меня шла хорошо, а он больше склонялся к литературе, истории… Ну вот, я ему стала объяснять теорему, а он тем временем увидел пустую рамку от нашей школьной стенгазеты, я ее редактором была. ‘Ты, – говорит, – почему до сих пор газету не сделала, ведь завтра она должна висеть. До завтра сделай’. А я думаю: ‘Тоже мне – командир нашелся. Ничего делать не буду’”. Спустя два дня Горбачев собрал комитет комсомола и отчитал Юлю перед всем коллективом. “И начинает: об отношении к общественным делам, о безответственности… Я сижу красная как рак”[121]. “Обиделась я страшно. Иду из школы… чуть не плачу. Михаил меня догоняет: ‘Ну что, пойдем сегодня в кино?’” А участники драмкружка часто ходили в кино все вместе, иногда смотрели одни и те же фильмы по нескольку раз, и Сумцова объясняла им тонкости актерской игры. Но тут Юля обиделась еще больше: “‘Да как ты можешь вообще ко мне подходить, ты же меня так обидел!’ А он: ‘Это совершенно разные вещи. Одно другому не мешает’”