.
Ельцин впоследствии расскажет, что встреча проходила в обстановке сверхсекретности и резиденцию охраняло особое спецподразделение. Все участники были крайне напряжены, потому что боялись реакции Горбачева. “А ведь достаточно одного батальона, чтобы всех нас тут прихлопнуть”, – заметил председатель белорусского КГБ[2120].
Горбачев ничего не знал о беловежской встрече, пока 8 декабря ему не позвонил Шушкевич. Перед этим Ельцин связался с министром обороны СССР Евгением Шапошниковым и заручился его поддержкой, назначив его командующим стратегическими силами СНГ. Затем Ельцин переговорил с президентом Бушем, который вежливо его выслушал и пообещал изучить текст соглашения. Только после этого лидеры соизволили сообщить обо всем Горбачеву.
Никто из тройки не хотел звонить ему. “Я с Горбачевым разговаривать сегодня не буду”, – отрезал Ельцин. Шушкевич взял удар на себя. “На каком основании! Почему меня не предупредили?! Почему решение приняли без меня?! Это произвол!” – возмутился Горбачев.
– Вы понимаете, что мировая общественность вас осудит! …Что будет, когда об этом узнает Буш?!
– Да Борис Николаевич уже сказал ему, нормально он воспринял, – ответил Шушкевич.
– Вы разговариваете с президентом Соединенных Штатов Америки, а президент СССР ничего не знает. Это позор! – взорвался Горбачев[2121].
Глава СССР пытался сохранить хотя бы подобие Союза и боролся за свое место в нем, а мир с интересом за этим наблюдал. В течение осени Горбачев непрерывно принимал иностранных гостей и путешествовал сам. Его заграничные поездки преследовали несколько целей: приблизить решение актуальных мировых проблем, укрепить свой пошатнувшийся внутри страны авторитет, договориться об экономической помощи СССР, а также найти дружески настроенную аудиторию, готовую выслушать его. Он пытался убедить всех в том, что в конечном счете победит. Всех – включая себя. Но это ему не удавалось, потому что, несмотря на все попытки излучать оптимизм, он выглядел, как человек, который окончательно и бесповоротно идет ко дну.
В начале октября Горбачев встретился с директором МВФ Мишелем Камдессю в Москве. При всем апломбе Горбачев показался ему “жалким и одиноким”. Британский посол Брейтуэйт, общавшийся с президентом 12 ноября, увидел в нем уставшего и смирившегося государственного деятеля в преклонных годах, который находится вне политической борьбы и в лучшем случае претендует на роль конституционного монарха[2122].
Большим политическим событием осени стала конференция по Ближнему Востоку в Мадриде, которую с 30 октября по 1 ноября 1991 года провели совместно США и СССР. Раньше Горбачев ехал бы на подобное мероприятие триумфатором, ведь конференция демонстрировала, что СССР – ключевая сила на Ближнем Востоке, хотя Вашингтон десятилетиями пытался это отрицать. В Испанию также прибыли премьер-министр Израиля Ицхак Шамир и глава Палестины Ясир Арафат (палестинцы прибыли в составе иордано-палестинской делегации), а также лидеры других арабских стран. Однако прогресса по ближневосточным вопросам достигнуто не было, а Горбачеву не удалось убедить общественность в том, что он оптимистично смотрит на ситуацию в Союзе.