.
26 декабря Горбачев провел две встречи с прессой, которые немного подняли ему настроение. Утром он дал интервью двум симпатизировавшим ему итальянским журналистам, во время которого ему представился шанс спокойно поразмыслить о своем правлении. Грачев впоследствии напишет, что это была первая попытка экс-президента систематизировать свои ошибки. Он выделил следующие: ему следовало быстрее двигаться к рыночной экономике, раньше начать переговоры о Союзном договоре, раньше попытаться консолидировать демократические силы, быстрее разрушать тоталитарную систему и строить новую. Достаточно перечислить эти нереализованные пути развития страны, чтобы осознать, что успешно решить подобные задачи практически невозможно. Однако бывший советский лидер был уверен, что шел правильным путем, и признался, что за последние семь лет прожил несколько жизней: “Я менялся вместе со страной и помогал меняться стране”. В этом смысле его судьба была “единственной в своем роде”. “Я не разочарован тем, что выпало на мою долю”, – заключал Горбачев. Как насчет семьи? Как родные отнеслись к его отставке? Восприняли с облегчением? Ответ был кратким: “Я благодарен своей семье за то, что она все это выдержала…”[2169]
Вечером того же дня Андрей Грачев подготовил встречу Горбачева с журналистами, которая, по его задумке, должна была стать подлинной церемонией прощания с последним советским лидером. Мероприятие он назвал “последним брифингом пресс-службы Президента СССР” и снял под него актовый зал пятизвездочного “Президент-отеля”, ранее известного как гостиница “Октябрьская”, где традиционно останавливались высокопоставленные чиновники и первые лица различных компартий. Грачев пригласил три или четыре сотни российских и зарубежных журналистов. Хотя многие из них резко критиковали Горбачева, это были “единственные люди, способные оценить его истинный вклад в историю и без опаски выразить восхищение его персоной”. Директор гостиницы не входил в их число. Протеже бывшего важного аппаратчика, он отказался принять арендную плату, заявив, что счет президентской службы закрыт. Помощники Михаила Сергеевича попытались заплатить наличными, и тогда он придумал другое оправдание, однако в конечном счете уступил, поскольку отель больше не являлся государственным[2170].
Пресс-конференция позволила Горбачеву отвлечься и, как сказал кто-то из приглашенных, “спасла его от инфаркта”[2171]. Поднимаясь по широкой мраморной лестнице гостиницы, он выглядел измученным, а собравшиеся журналисты встретили его овацией. И он буквально воскрес. Объятия старых товарищей-шестидесятников, которые долго ждали подобного ему реформатора, чтобы пойти за ним. Мини-интервью, добрые пожелания, просьбы об автографах. Два часа он отвечал на вопросы из зала. Чем он будет заниматься? “Сейчас в ближайшие две недели я ‘исчезну’… Ну, не физически (