В 1985 году, когда он возглавил страну с тогда еще посттоталитарным режимом, в его руках оказалось столько власти, сколько никогда не было ни у одного западного лидера. Однако вместе с властью пришла и ответственность – Горбачеву было необходимо решить ряд внутренних и внешних проблем, с которыми ни один западный лидер никогда не сталкивался. Американский историк Джереми Сури писал: “Обширные должностные обязанности и нарастающий темп развития событий приводят к тому, что современный президент постоянно находится под давлением, будучи вынужденным своевременно реагировать на происходящее”, в результате чего “у президента просто не хватает ресурсов, чтобы удовлетворить внутренние и внешние запросы”. Одновременно с решением задач, возложенных на него высоким постом, Горбачев пытался переформатировать советскую систему и перекроить всю мировую политику. Неудивительно, что ему не удалось реализовать все свои планы[2286].
До самого конца Горбачев настаивал на своей вере в социализм и на том, что в основе его должна лежать демократия. Однако попытка построить социализм путем демократизации советской модели привела к ее уничтожению. В этом смысле Горбачев помог похоронить СССР ради того, чтобы советский режим стал уважаем во всем мире и вернулся к идеалам, на которые, по его мнению, изначально опирался.
Он пренебрегал разработкой программы или подробного плана действий, поскольку видел в этом то жесткое планирование, что навязали стране большевики. При этом коммунистический опыт научил его верить тому, что общество можно кардинально преобразовать практически в одночасье. Ярый противник большевистских методов социальной инженерии, Горбачев пытался провести свою антибольшевистскую революцию путем мирной и плавной трансформации. Он верил в советских людей и позволил им взять контроль в свои руки, предполагая, что избранные народом представители сами организуют демократические органы власти на местах. Однако оказалось, что они не знали, как это делается, и перестали ему доверять.
Горбачев был превосходным тактиком. С самого начала он был уверен, что наибольшую опасность для него представляют сторонники жесткой линии, которые свергли Хрущева, поэтому он изо всех сил старался заручиться их поддержкой и, по мнению демократов, порой заходил в этом слишком далеко. Без применения силовых методов, только путем голосования Горбачев лишил компартию монополии на власть – подобной политической ловкости его научили годы в партаппарате. Однако Борис Ельцин, в котором Горбачев видел лишь непредсказуемого и неуправляемого подчиненного, лучше него был приспособлен к новой политической игре – раздаче популистских обещаний. Горбачев популизм высмеивал, а Ельцин за счет него победил на выборах. Ирония заключалась также в том, что Ельцин сыграл на контрасте, противопоставив свой образ жесткого, решительного и авторитарного царя мягкому и многословному Горбачеву, постоянно находящегося в поисках консенсуса.