Зрители со смеху валились на пол. Валились в прямом смысле слова.
Уже упоминавшийся выше писатель и драматург Виктор Ардов, смотревший "Шторм" в Театре имени Моссовета, говорил, что вся пьеса производит впечатление скучной, нарисованной тушью, картины, в которой настоящей живописью является одна только роль Маньки в исполнении Фаины Раневской. Ардов сравнивал Раневскую с Екатериной Гельцер — обе они настолько талантливы и уверены в своем обаянии, что могут позволить себе пренебрегать условностями и ухищрениями, при помощи которых другие актрисы пытаются завоевать себе поклонников.
Раневская в роли Маньки-спекулянтки была настолько яркой, что главный режиссер Театра имени Моссовета Юрий Завадский убрал Маньку из спектакля, мотивируя свое решение тем, что Раневская играет свою роль слишком хорошо, затмевая тем самым игру остальных актеров, и что образ Маньки не соответствует духу пьесы. Раневская горько шутила: "Что великого сделал Завадский в искусстве? Выгнал меня из "Шторма"".
Для Павлы Леонтьевны Архангельск был особым городом, ведь здесь провел два года ее недавно скончавшийся учитель Владимир Давыдов. Она пыталась отыскать тех, кто знал Владимира Николаевича, потому что у нее вдруг появилась мысль написать о нем книгу, но почти никого не смогла найти. Многие архангелогородцы покинули родные места, кто по своей воле, а кто не по своей, а у тех, кто остался, давнишние гастроли петербургской труппы вытеснили из памяти другие, более важные события. Позже Павла Леонтьевна отказалась от своего намерения, посчитав, что у нее не хватит способностей для того, чтобы написать достойную книгу о такой выдающейся личности, как Давыдов. Но в своих воспоминаниях она выделила ему отдельную главу и по воспоминаниям этим можно судить о том, что если бы Павла Леонтьевна все-таки написала книгу о своем учителе, то эта книга получилась бы интересной.
Глава восемнадцатая
СМОЛЕНСК
"Будет и мой черед —
Чую размах крыла.
Так — но куда уйдет
Мысли живой стрела?"
Осип Мандельштам, "Я ненавижу свет однообразных звезд…"
Рассказ о Смоленске хочется начать с пьесы Константина Тренева "Любовь Яровая", хоть это и нарушает хронологический порядок, поскольку она была поставлена в сезоне 1927/28 года. Но то была самая важная работа, самая большая удача обоих сезонов в Смоленске.
Чеховское время, время мятущихся интеллигентов, прошло, и казалось, что прошло безвозвратно. Слово переиначили, заменив "и" на "а" и "е" на "и", придали ему ругательный, уничижительный смысл — "антиллигент". Настало время новых героев — деятельных, уверенных в своей правоте борцов за правое дело. Старые герои пели "Не пробуждай, не пробуждай моих безумств и исступлений…", а новые: "На бой кровавый, святой и правый, марш, марш вперед, рабочий народ!". Почувствуйте разницу.