Я сидела перед зеркалом и красилась, когда услышала автомобильный гудок за окном. У моего дома стояла спортивная машина 60-х годов. Она досталась моим друзьям почти даром. Это был подарок на шестнадцатилетие Кэтрин. За рулем, как обычно, был Крис. После вечеринки за руль сядет сама Кэт, ведь ее чудесный братик будет не в состоянии даже дверь самостоятельно открыть. Крис частенько не знает меры, хотя винить его не стоит. Он хороший парень, учится в элитной музыкальной школе, носит форму, отличник.
Я быстро нацепила огромные сережки, которые сочетались с черным платьем, и влезла в туфли на каблуках. Ходить на них было жутко неудобно, но еще хуже – падать.
– Привет, Кэрри! – радостно воскликнула Кэт, а затем перевела взгляд на мои туфли. – О, как же я тебя понимаю…
– Давайте вы смените свои каблуки на что-нибудь более удобное, пока мы еще не уехали? – стал ныть Крис.
– Заткнись, это единственный день, когда мы можем выглядеть красиво, – сказала я и щелкнула его по носу.
– Но вы и так прекрасны! – прозвучало очень театрально.
– Ага, так мы тебе и поверили, – скептически пробормотала Кэт.
Мы двинулись в сторону городского центра. Крис все время переключал музыку, пока не наткнулся на какой-то дебильный рэп.
– Что это за дерьмо? – бестактно воскликнула я.
Внезапно в машине воцарилась тишина. Даже Кэт оторвалась от телефона.
– Кэрри, это был его первый трек. Он записал его неделю назад… – тихо проговорила Кэт.
– О боже, Крис, прости, я не хотела. – Я в ужасе закрыла глаза, понимая, что задела его за живое. Крис слишком болезненно переносил критику в свой адрес, и мне совершенно не хотелось обижать его. Один раз я уже сказала ему неприятную вещь, не подумав своей тупой головой. Тогда мы не виделись год, потому что он уехал со своей музыкальной школой на практику в Лондон, а вернулся с длинными, до лопаток, волосами. Я просто сказала, что он выглядит немножко нелепо, а Крис расплакался. Тогда нам было по четырнадцать лет, и мы не умели спокойно воспринимать критику. Хотя если бы мне даже сейчас такое сказали, я бы вообще из дома не выходила.
– Правда дерьмо? А мне все сказали, что отлично… Блин, ну почему, скажите мне, почему мне всегда боятся сказать правду? – чуть не плача спросил Крис.
– Может, потому, что не хотят обидеть тебя? Иногда сладкая ложь лучше горькой правды, – ответила Кэт тоном просвещенного мыслителя.
– Но я не обижусь. Я буду совершенствоваться! Значит, давайте договоримся так. Вы – самые близкие мне люди и всегда должны говорить правду, хорошо?
– Хорошо. Твой рэп – редкостное дерьмо, – сказала Кэт.