– Ты где?
– Я? – Я огляделась. А как ответить Марише? Сказать правду? Напугается. Я не отличаюсь авантюрностью, и поверить, что я вот так села и поехала куда-то за город, к человеку, которого не видела как малое двадцать лет… – Да я вот тут… У меня все хорошо, не переживай, я тоже на концерт пошла…
– Мам… Мне как-то тревожно за тебя. Вдруг показалось что-то…
– Ты собираешься уходить? – решила я перевести разговор на нее саму. – Или побудешь еще?
– Я хотела уже уйти, достало все это… Но папа все время ко мне подходит, разговоры заводит… фотографируется со мной… Он сильно выпил и не поймешь – то ли веселый, то ли, наоборот, злой какой-то… Смеется, но так, знаешь, как будто ему не смешно, а очень плохо…
Я знаю это Илюшино состояние. Я все его состояния знаю. Может, к старости появятся какие-то новые, но пока я наизусть знаю все его переходы, переливы, всплески, затишья… Бесполезное знание. Как предметы, которые сдавал-сдавал в институте, а они так никогда и не пригодились.
– Побудешь там еще? – уточнила я.
– Ну да… – Мариша чувствовала, что у меня что-то не так, но не знала, как спросить. – У тебя точно все хорошо?
– Да.
Я услышала в трубке громкий Илюшин голос:
– Дочь!.. Ну-ка, телефон убирай! С отцом поговори! Кто еще поговорит с отцом так, как взрослая дочь! У меня – взрослая дочь! Красавица! Очень строгая! Я женихов сам буду проверять… да…
– Пока! – шепнула я и быстро отключилась.
Ощущение, что я делаю сегодня все вообще не так, меня не покидало.
Тем временем дверь дома распахнулась, и появилась Вика. Небольшого роста, стройная женщина, наверное, постарше меня лет на пять. Ведь и Алёша старше, совсем не намного, но старше. Я в юности этой разницы не чувствовала, и мне даже казалось, что он младше. Что-то в нем было такое… от большого ребенка. И сейчас это осталось. Может быть, это обманчиво. Так бывает у близоруких. Они без очков кажутся более трогательными и беззащитными, чем они есть на самом деле. Но Алёша не близорук. А кажется, что только что снял очки и не может их найти. И этому человеку час назад рукоплескал Большой зал консерватории. Сказать, что он неуверенный и зажатый? Нет. Но идет в дом, как гость, а не как хозяин. Отчего это? Может быть, так поставила Вика?
Я зашла вслед за Алёшей в дом. Михаил пропустил меня вперед и, когда я заходила, выразительно провел рукой по моей спине. Я это почувствовала, все увидели. Кажется, у актеров это называется психологический знак. Я обернулась к нему и столкнулась с веселыми синими глазами. Цвет глаз обманчив и очень часто отвлекает от сути. Особенно человека художественного и не способного к сложным логическим построениям, как я, например. Я думаю-думаю, а потом отвлекаюсь. И теряю свою собственную мысль.