Затем боль вновь сходилась в одной точке.
Глаза его отца — полыхающие гневом глаза его отца, когда он объявил, что уходит в королевскую гвардию. Кулаки. Его мать умоляет остаться. Страх, отразившийся на её лице в тот день, когда он видел её в последний раз, когда он покинул Аньель. Тот день, когда он в последний раз видел свой город, свой дом. Своего брата, маленького и жмущегося позади отца.
Брат, которого он продал. Брат, которого он оставил.
Тьма сжалась, превращая его кости в пыль.
Это убьет его.
Всё это убьет его, эта боль, эта… бесконечная пустота, уходящая в никуда.
Возможно, это является милосердием. Он не был полностью уверен, что его присутствие… его присутствие там чем-то поможет. Этого недостаточно, чтобы пытаться и дальше. И вообще возвращаться.
Тьме нравилось это. Казалось, что она пирует этими мыслями.
Даже когда она сжала его кости в тиски. Даже когда она заставляла его кровь вскипать в жилах, и он стонал и стонал от боли…
Белый свет врезался в него. Ослепил.
Заполнил эту пустоту.
Темнота вскрикнула, отступая назад, а затем, как волна, поднялась вокруг него…
Только чтобы отскочить от сердцевины того белого света, который обернулся вокруг него, подобно скале, с которой тьма справиться уже не смогла.
Свет в бездне.
Он излучал тепло, тишину и доброту. Он не бросился в темноту.
Как будто он долго жил в такой темноте и понимал, как это работает.
Шаол открыл глаза.
Рука Ирэн соскользнула с его позвоночника.
Она уже отворачивалась от него, пытаясь дотянуться до его отброшенной в сторону рубашки, лежащей на ковре в спальне.
Он успел заметить кровь, прежде чем она смогла скрыть её.
Выплюнув изо рта кусочек кожи, он схватил её за запястье, чувствуя, как же громко он дышит.
— Тебе больно.
Ирэн вытерла нос, рот и подбородок, прежде чем повернулась к нему лицом.
Однако следы крови, которая сейчас впитывалась в её платье, нельзя было скрыть.
Шаол резко поднялся.
— Святые боги, Ирэн…
— Я в порядке.
Слова были сказаны сердитым тоном, а из её носа все ещё капала кровь.
— Такое… Такое у тебя в порядке вещей? — он наполнил свои лёгкие воздухом, чтобы позвать кого-то, кто смог бы привести ещё одного целителя.
— Да.
Лгунья — она ответила не сразу, и он распознал ложь. Видел он ложь также в том, что она хотела встречаться с ним взглядом. Шаол открыл рот, но она положила свою руку на его, опустив окровавленную рубашку.
— Я в порядке. Мне просто нужен… отдых.
Она предстала перед ним с кровью, текущей из её носа и окрашивающей в алый цвет её подбородок и рот.
Ирэн снова прижала рубашку к носу, когда из носа потекла новая струйка.