Василий вскинул автомат и дал очередь по генератору. Свечение вокруг конструкции пошло волнами, жужжание усилилось, а вибрации стали доставлять дискомфорт. Стрельба за дверью участилась.
— Да откуда их столько! — послышался голос Шамана.
— По-моему я своей стрельбой только активизировал его работу, — в отчаянии проговорил Васька, — неужели всё зря?
Повинуясь внезапному порыву, Шуруп наклонился, поднял лом, неизвестно как попавший в лабораторию и, размахнувшись, швырнул как копьё в голубоватый кокон. Стальной стержень нырнул в свечение до половины, потом упруго вынырнул на манер поплавка, и улёгся на поверхности кокона, как соломинка на воде. Покрутившись, словно стрелка компаса, он занял определённое положение и стал наливаться ослепительно белым сиянием, всё больше становясь похожим на веретено. Вибрация усилилась и стала практически невыносимой. Из концов этого веретена выстрелили белые лучи, с грохотом пробившие стены и ушедшие в бесконечность. Вибрация стала меньше и уже терпимее. Жужжание потихоньку прекращалось, а голубой кокон сдулся и опал. Лом упал и со звоном покатился по кафельному полу. Ещё пара минут, и генератор совсем замолчал. Кино прекратилось, а за дверью раздались удивлённые голоса.
— Слышишь? — спросил Василий Шурупа?
— Что?
— Тишина. Ни стрельбы, ни шума электры.
И точно. В здании воцарилась полная тишина, прерываемая только матом Шамана.
— Что там у вас? — поинтересовался Шустов, выходя из лаборатории.
— О ствол автомата обжёгся. Слушай, командир, а шары и фантомы вдруг разом раз, и исчезли.
— Это мы генератор вырубили. То есть Шурик вырубил. А, кстати, Саша, как ты догадался, что нужно его ломом?
— Не знаю. Такая обида взяла, что все усилия даром, что схватил и кинул.
— Хорошая обида. Чаще бы так.
— А что за лом? — спросил Кузьмин.
— Потом расскажу. Сейчас надо проверить, как там остальные.
Савченко и Коваленко сидели на ступеньках усталые и довольные. Вокруг них на ступеньках валялись кучи расстрелянных гильз.
— Как тут у вас?
— Держали, как могли. Уже и боезапас на исходе был. А тут вдруг пропали, как и не было.
— Пошли вниз. Посмотрим на аномалии.
Первый этаж был свободен. Хлопушка на лестнице испарилась, как и бритва с электрой на входе в подвал.
— А странники, похоже, не соврали. Здание от аномалий очищено.
— Шаман, сходи, посмотри, как там вход в бункер, и идём искать Татарина.
Проводник спустился вниз и, время спустя, вернулся с довольным видом.
— Есть вход. И свободный.
— Туда пойдём, когда Татарина найдём. А сейчас на выход.
Тишина на улице ласкала слух. Здание института теперь никак не отличалось от других стоящих неподалёку. Ни тебе огромных мощных электр, бьющихся в стены, ни свечения над крышей, ни шаров, вылетающих из окон. Татарина нашли по трупам слепышей, валяющихся вдоль улицы. Возле трансформаторной будки тушек слепых псов было особенно много, как и живых особей, возбуждённо лающих, рычащих и бросающихся на строение, на плоской крыше которого, сложив ноги по-турецки, спокойно сидел Галиуллин. Группа открыла огонь по тварям с ходу, не давая собакам времени опомниться. Минуты за три всё было кончено.