– Кто там?
– Я, Клавдия Павловна.
– Игорь?! – дверь приоткрылась, и возникло мышиное личико Клавдии Павловны, экс-квази-тещи. Квази – потому что у нас со Снежаной был квази-брак, тогда, в то время, браки россиян и сибиряков уже не преследовались, но еще не разрешались. Ну, а экс – это понятно.
– Ну, конечно, я.
– Ой, ну проходи же, проходи, только не смотри на меня, я еще не одевалась сегодня… – она зашлепала в полумрак комнат. Клавдия Павловна сама про себя говорила, что выше пояса она как мышь, а ниже – как лягушка, и в этом была определенная доля истины; человек она, однако, была исключительно хороший.
– Сколько же это ты не был-то у нас, а? – спросила она, возникая вновь; теперь на ней был нарядный японский шелковый халат и мягкие домашние туфли – и то, и другое из моих подарков, она не упускала случая сделать мне приятное. – Больше года, так, кажется?
– Больше года, – согласился я. – Много больше. Трудно стало выбираться. А Мишка?..
– Не застал ты Мишку, – покачала она головой. – Вчера они уехали – в Крым. Ты же знаешь, что Снежка замуж вышла?
– Знаю, писала.
– Вот они все и поехали, у Карла где-то там виноградники, Мишка все говорил, мол, буду виноград прямо с кустов есть, я ему: зелен, говорю, а он не верит…
– Ах, черт, – сказал я. – Не застал. Ах, черт…
– Вот уж… Ты надолго?
– Ночью уезжаю. В Питер.
– Чувствуешь-то себя хорошо? Все-таки такая операция…
– Прекрасно чувствую. Как и не было ничего. Ах, да… – я полез в карман. Отложенная давно для этого случая, там болталась и мешала при ходьбе пачка пятидесятирублевок. – Вот.
– Игорек, что ты…
– Только без рук! Время нынче непростое, лишние деньги не помешают. Марка падает…
– Ужас, такие цены…
– Я и говорю.
– Может, ты там у себя чего-нибудь вызнал: как дальше-то все?..
– Не знаю… да и никто не знает. Ну, границы не будет, это точно, а вот что дальше… не знает никто.
– Вот ведь… Благое дело – соединиться, а страшно-то как! Войны, думаешь, не будет?
– Да ну… нынче войны себя не окупают.
– Вот и я думаю… а старухи все, как одна: будет да будет. Спроси, с кем, такого наговорят: и с турками, и с Америкой, и между собой, с Сибирью, за власть…
– Ну, это смешно, – сказал я, а сам подумал: ничуть не смешно; сплошь и рядом у нас за объединением следует размежевание с дальнейшим мордобоем…
– Ах, Игорек, – сказала Клавдия Павловна, качая головой. – Ты всегда был добрым мальчиком…
Пожалуй, что и был, подумал я. Лет сто назад… Вслух я сказал:
– Нет смысла паниковать. По крайней мере, деловые люди не паникуют, а у них чутье потоньше нашего.
– Да и я думаю, нет смысла паниковать… а если что, все равно никуда не денешься…