* * *
Утром полковник Павленко получил телеграфный ответ на свой запрос. В телеграмме сообщалось, что фамилии, очевидно, были названы им не точно и что в свое время были зафиксированы сходные с названными фамилии гитлеровских преступников: Кларенс, Данкель, Моринсон… Эти трое особенно отличались жестокостью в оккупированном гитлеровскими войсками Львове, где батальон особого назначения «Нахтигаль», из дивизии «Бранденбург», в 1941 году расстрелял свыше трех тысяч мирных советских граждан. Гестаповцы Данкель, Кларенс и Моринсон чинили зверские допросы в Белоборском лесу, под Львовом, и лично принимали участие в казни 1400 человек.
Полковник несколько раз перечитал телеграмму. «Удивительное совпадение фамилий, - подумал он, - Кларенс - Ларренс; Данкель - Данке; Моринсон - Моринс… Очевидно, и у гестаповского «летописца» Капке эти фамилии не случайно следовали одна за другой. Правда, Капке приводил и другие фамилии, но эти он поставил рядом».
И снова Павленко задумался над вопросом: где и когда он слышал эту фамилию - Моринс? Странно, что в памяти упрямо возникал назойливый мотив какого-то танго… «При чем здесь эта ресторанная дребедень?» - злясь на самого себя, думал полковник. Вот и снова вспоминается строчка немецкой песенки: «Мой милый Моринс, отзовись…» Где же он слышал ее? Когда?…
И вдруг Павленко вспомнил один из осенних вечеров, проведенных в этом же кабинете, и тихое жужжание магнитофона, и надтреснутый голос, исполнявший песенку.
Он снял трубку телефона и вызвал к себе в кабинет майора Тарасенко.
- Есть, через минуту быть у вас…
- Прихватите магнитофон и ту старую пленку, помните, «Мой милый Моринс»?…
- Тогда разрешите три минуты?… - попросил майор.
- Жду, - сказал Павленко и положил трубку, испытывая смутное волнение, причины которого он и сам не смог бы объяснить.
Майор Тарасенко, строгий, сухощавый, с бритой головой, с глубоко запавшими глазами за толстыми стеклами пенсне, явился точно через три минуты, козырнул у порога и осторожно поставил на кресло магнитофон.
- Проходите ближе, - сказал Павленко. - Хочется мне вспомнить эту песенку, майор. Кажется, она когда-то представлялась нам загадочной?
Тарасенко подхватил магнитофон и поставил на угол стола.
- Точно, товарищ полковник… Мы записали ее около полугода назад. Она весьма назойливо передавалась на коротких волнах. И передатчик, по всем данным, находился в Западной Германии. Вслед за песенкой следовал телеграфный шифр, который мы тоже записали. Однако нам не удалось найти ключевой строки, а передачи «Моринса» вскоре прекратились.