Пропитого вида мужик – лет пятидесяти – плюхается на стул напротив, вперив в Тубиса мутные глаза.
– Ну, чего ты смотришь? Не рад что ли нашей встрече? – мужик обдает слушателя запахом перегара. – Или не так меня представлял? Ты же А-11, верно?
Сан Саныч мысленно прикидывает, что пил и ел в последние несколько часов. Не мог ли, гипотетически, кто-то подсыпать ему в еду или питье какой-то галлюциноген?
Он общался с С-6 не один день. Ему казалось, он составил недалекий от истины портрет своего таинственного собеседника и в каждой новой беседе лишь находил очередные тому подтверждения. Некто, представший сейчас перед Тубисом, даже отдаленно не соответствовал нарисованному образу.
– Ты бы видел свое лицо, – раздается смешок за спиной. – Я его обязательно в комиксе запечатлею.
Молодой парень в джинсах и кожаной куртке, русоволосый, с модной стрижкой, останавливается рядом со столиком.
– Спасибо, чувак, ты меня выручил, – обращается он к забулдыге и протягивает ему несколько купюр. – Можешь идти.
– Всем бонжур! – мужик сует деньги в карман, поднимается со стула и коснувшись на прощание воображаемой шляпы, быстро удаляется.
С-6 занимает его место и прямо смотрит на Тубиса.
– Извини за шутку, не смог удержаться. К тому же, решил на всякий случай подстраховаться, вдруг подстава. Встречаясь с тобой я рискую намного больше, учитывая, сколько тебе разболтал.
Повисает тишина. Несколько секунд они молча изучают друг друга.
– Ну как? – снова заговаривает С-6. – Фейс-контроль окончен? Или еще поглядишь?
Сан Саныч чувствует, как волнение отпускает, и недавние опасения тают, возвращая ему привычное ледяное спокойствие.
– Меня зовут Сэмми, – по-детски вскидывает подбородок С-6; на его привлекательном, с правильными чертами лице, появляется озорное выражение.
«Потрясающе», – мысленно восхищается Сан Саныч. Если этот располагающий к себе мальчишка действительно серийный убийца, то его способностям к мимикрии стоит поаплодировать. Обычно Тубис легко считывает людей. Как бы ты умело ни притворялся, как бы долго ни носил маску, за ней всегда проступает истинная натура, которую можно разглядеть при определенной сноровке.
Так было с Лизой. Он увидел ее издалека, даже не рассмотрел толком, а внутреннее чутье уже вовсю вопило о долгожданной удаче. Она была именно той самой, единственной, которая составила бы ему идеальную пару. Что-то было в ее нервной походке, в худых плечах и изломе бровей, что-то неправильное, воспаленное, злое и ранимое одновременно – отчего голова шла кругом, а желание обладать зашкаливало, сводило с ума.