— Пожаловалась бы. Но я правда очень хочу спать.
— Можешь больше не допрашивать меня, но спать нельзя. Мы с тобой не можем спать. Ты должна меня караулить.
— Давай я тебя свяжу, и все.
— Связывать не признавшего вину человека — это ошибочное деяние.
— И допрашивать не надо, и спать нельзя, что же ты хочешь?! Выжидать, кто больше устанет? — Жена опять перестала что-либо понимать.
— Верно! — произнес Вань Игуан. — Нормальную войну вести нельзя, значит, будем воевать за то, кто больше устанет. Не признаешься? Тогда не дам тебе спать, посмотрим, кто устанет первым. Ты сникла? Хочешь спать? Тогда давай сознавайся, признай вину! Признаешься, сознаешься — сразу дам тебе выспаться!
— Разве людей так допрашивают?
— Лучше заранее подготовиться. Сама подумай: в жаркий день ставишь рядом со мной электропечки, чтобы я умирал от жары, но я не признал вину, не так ли? Дала мне соленую воду, от которой еще больше хочется пить, и тут я не сознался, не так ли? Так вот, если сейчас не давать мне спать, чтобы я умирал от усталости, как думаешь, я признаюсь?
Тут жена поняла:
— Тогда давай попробуем.
Супруги начали эту борьбу на измор. Они сели напротив и сначала уставились друг на друга. Печки по-прежнему были включены рядом с Вань Игуаном, казалось, они скоро высушат его полностью, потому что пот уже не лился. Хотелось пить, но можно было пить соленую воду, только соленую воду. А жена принесла вентилятор, направила его только на себя и пила кофе. Это было несправедливо, но положение допрашивающего и допрашиваемого изначально неравное. Разве не отличается отношение к чиновникам из департаментов или из отделов? К бригадиру и наемнику-мигранту?
Хотя условия были неравные, допрашивающая все-таки отнеслась к нему по-человечески, она больше не сидела с суровым лицом, не говорила о законе и не рассуждала о великих истинах. Она решила сыграть на человеческих чувствах, заговорив с допрашиваемым о семье, о жизни.
— Товарищ Вань Игуан, я сейчас по-прежнему называю вас товарищем. — После кофе она взбодрилась. — Посмотрите: вы из простого сварщика постепенно, без блата, опираясь на собственные усилия и старания, выучились и доросли до начальника государственного управления по контролю за безопасностью на производстве. Это действительно нелегко. Насколько мне известно, вы родом из бедной семьи, сын крестьянина, оба ваших брата — и старший, и младший — до сих пор крестьяне. Ваши родители еще живы, сколько им сейчас лет?
— Отцу восемьдесят семь, матери — восемьдесят пять.
Вань Игуан был как в тумане, он уже полностью вжился в ситуацию, создаваемую Ли Мэйфэнь.